«Начало наших отношений… Все это было так давно. Мы знакомы с 2006 года. Наше общение началось на дружеской ноте. Несколько лет мы просто дружили. Вадим по отношению ко мне не проявлял никакой симпатии, не делал никаких намеков, собственно, как и я.
И, конечно, когда он стал оказывать мне знаки внимания, меня это смутило (это был примерно 2009 год). До этого момента ничего подобного я за ним не замечала. Он начал ухаживать за мной, писал романтичные послания, мог неожиданно приехать в гости в какой-нибудь праздник с подарками.
Что говорить, он мне тоже нравился, мне были приятны его ухаживания, но я все равно до последнего сопротивлялась. Я не хотела, чтобы мне было больно, если я вдруг отдамся этим отношениям, а они по каким-то причинам прекратятся.
Но хочу сказать, что я вообще не замечала за ним вот этого нарциссизма, эгоизма, повадок артиста, звезды. В наших отношениях он, наоборот, все старался делать для меня, и никогда не ставил себя на первое место. Тем не менее понадобилось время, чтобы он смог меня убедить, что у него серьезные намерения насчет нас. В конце концов, он добился моего расположения.
За годы наших отношений я, конечно, узнала его друзей, близкое окружение и могу точно сказать, что все те дяди и тети, которых показывают по телевизору и которые заявляют, что являются друзьями Вадима, не имеют к нему никакого отношения. Однажды я участвовала в передаче, и ведущий объявил, что сейчас в студию придет друг Вадима Казаченко, а по итогу вышел непонятный мужчина. Все-таки я не фиктивной женой была и знаю, кто у него друг, а кто — нет. И вот все эти люди — точно не из их числа, если только все они не подружились уже после нашего расставания. Мне смешно наблюдать этот цирк.
Более того, я не могу сказать, что у Вадима вообще был какой-то очень широкий круг общения, чтобы сейчас вдруг столько людей были осведомлены о его личной жизни.
Он довольно замкнутый человек и сказать, например, что мы за эти годы ходили куда-то с его компанией друзей, — такое случалось не часто. Чаще мы проводили время с моими друзьями, в моей компании. Нередко мы бывали в гостях у моих родителей, по которым он сейчас «проходится» в своих интервью. Непонятно, что они такого плохого ему сделали, что он вдруг посчитал, что имеет право выворачивать их личную жизнь наизнанку. Они его любили, уважали. Я, например, нигде не обсуждаю его его родных, а он же позволил себе втянуть мою семью в свои разборки.
К слову, все мои друзья сейчас в полном шоке от происходящего. Ведь все они были знакомы с Вадимом, знали нас как пару, были на нашей свадьбе, на некоторых праздниках. И теперь он исполнил такой кульбит, который я даже не могу объяснить. Я не понимаю, за что он так со мной, ведь я ничего плохого ему не сделала, а он против меня такую аферу завел. Еще до моего первого появления на телевидении в декабре 2016 года он уже, начиная с октября, готовил на меня четыре иска на несколько миллионов рублей.
Мне непонятно, чего он пытался этим скандалом добиться. Ему нравится вся эта шумиха вокруг него? Если так, надеюсь, игра, которую он затеял, стоила свеч.
Многие говорят, что Вадим находится под чьим-то влиянием и просто вынужден так поступать, но я считаю это полным бредом. Я на 100% уверена, что если бы ему что-то не нравилось, он взял бы, например, и уехал к дочери в Германию. Все в его руках, и, думаю, он знает, что делает.
Примерно через месяц после нашего расставания у Вадима вышел новый клип, началась запись нового альбома. Его карьера резко пошла в гору. Может быть, она (Ирина Аманти — директор и возлюбленная Вадима Казаченко, — прим. Woman.ru) пообещала ему, что он станет новым Майклом Джексоном, если порвет со мной? Опять же, если ему так дорога была слава и карьера, взял бы, да и развелся со мной — ЗАГС рядом с домом. Но нет, он жил, спал со мной, дарил подарки. А после затеял эту гнусную брачную аферу, хотел поиметь с меня и нашего сына денег, причем пытался это сделать еще до того, как я пошла на «Пусть говорят».
Честно, до сих пор не могу объяснить его поступок. У нас были очень хорошие отношения, до последнего дня все было замечательно и изменилось именно в тот момент, когда я сообщила ему о беременности.
Но и даже тогда я не думала, что этим все обернется. На мой взгляд, мы обо всем договорились — он принял решение, что ему ребенок не нужен, поэтому я к нему не лезу. Согласитесь, когда ваш мужчина после новости о беременности говорит: «Давай разводиться», зачем вам вообще такой мужчина? Мне такой человек не нужен, и я ему сразу об этом сказала. Удерживать его путем шантажа — это ниже моего достоинства. Тем более после такого предательства.
Моя беременность не была незапланированной, случайностью.
Мы хотели детей, два года активно над этим работали, проходили необходимые обследования.
Я бы поняла, если бы он меня разлюбил, но у нас все было хорошо, и тут после, казалось бы, радостной новости, он заявляет, что хочет развестись. Но и даже в этом случае он мог просто пойти и подать заявление о разводе, но нет — он пошел в суд, а до этого пытался угрожать, заставлял сделать аборт.
Кто-то говорит, что для меня должен был стать звоночком тот факт, что он тщательно скрывал наши отношения от общественности. Но дело в том, что с самого начала я строила отношения с человеком, личностью, а не с артистом, и мне было не важно, знают обо мне или нет.
Это сегодня Вадим кричит, что я всю жизнь мечтала о славе. Буквально недавно мы с ним встретились, и он мне заявил: «Ты пиаришься на моей фамилии», а у меня только одна мысль: «Ты нормальный?». Мы пять лет были вместе, и я никогда не лезла в твою работу, не пыталась напрашиваться куда-то выйти с тобой, и сейчас ты мне такое заявляешь? У меня волосы шевелятся от того, что я иногда читаю в статьях про себя. Мне кажется, он больной, если всерьез так считает.
И давайте будем честными, я все-таки не за Майкла Джексона выходила замуж. Когда и где о Вадиме Казаченко писали в последние годы? Вы думаете, я за звезду замуж выходила? За человека я выходила.
Вадим переживал из-за своей невостребованности, и я переживала вместе с ним, но в работу не лезла. Раскруткой занималась его директор, и то, что у нее это не особо получается, я также переживала вместе с Вадимом, старалась его поддержать, приободрить.
Признаюсь, мне было неприятно, когда я изредка натыкалась на статьи в интернете о непонятной «жене» Казаченко, показывала их ему, но он всегда успокаивал меня и говорил, что «желтые» новости будут всегда. Я догадываюсь, что меня сложно понять, но он сумел меня убедить, что любит, что именно у меня стоит штамп в паспорте, что живет он со мной, а значит, волноваться нет смысла. Поэтому, да, мне было все равно, что обо мне никто не знал и не писал, я не ревновала, меня ничего не смущало.
Тем более Вадим неоднократно говорил о своем сугубо деловом отношении к директору Ирине (Аманти, — прим. Woman.ru) — повторял, что у них ничего и быть не может.
На одном из заседаний суда от имени Вадима выступал представитель, который заявил, что директор (Ирина Аманти, — прим. Woman.ru) проживала с нами в квартире. С нами в квартире! Как они вообще до этого додумались? На что судья, естественно, говорит: «Они, по-вашему, втроем жили?». Конечно, это смешно. Мало того, что не проживала, она вообще ни разу не была у нас дома. Он даже замки от нее поменял.
А сейчас у них вдруг любовь! Зная его истинное отношение к ней все эти годы, я невольно ему сочувствую. За долги переписав на ее имя единственное жилье, он оказался в неловкой ситуации, что ему пришлось даже 1 апреля жениться на ней.
И вообще, что это за любовь такая, когда ты на всю страну заявляешь, что твой мужчина болен, а волосы-то у него пересаженные, и добавляешь еще интимных подробностей?
Я этого никогда не понимала, но Вадик говорил, что это решение директора, а значит, так лучше для работы. Но когда мы были вместе, я, наоборот, старалась представить своего мужчину в лучшем свете, а не вот так — растаптывать, унижать его достоинство, рассказывать все эти скабрезности публично.
С такой откровенной ложью я сталкиваюсь впервые в жизни. Наш с Вадимом разговор о беременности состоялся в первых числах сентября, я тогда попросила его просто меня не трогать, дать ребенку родиться в законном браке, после чего мы спокойно подали бы заявление на развод и разошлись. Я также пообещала его не трогать, и он с таким решением согласился. А сам в это время быстренько побежал и подал на меня иск в судс тем, чтобы признать наш брак недействительным!
То есть я должна была, родив, узнать, что у нас фиктивный брак, поэтому я обязана выплатить своему мужу 5 миллионов рублей, потому что якобы незаконно обогатилась.
Вот такая во «интересная» схема. Все это он делал за моей спиной, заручившись поддержкой директора. Она стала его главным свидетелем. Мы виделись с ним в декабре, когда он уже подал иски в суд, но он меня обманул, специально умолчал об этом, чтобы решение было принято без моего участия.
В бланках, в графе моих контактов, были указаны его номер телефона и почта, чтобы повестки 100% до меня не доходили, так как уведомления приходили по адресу прописки, а я на тот момент жила у мамы, и он все это тщательно продумал.
К концу года я была ответчиком по нескольким искам от него, а после моего появления на телевидении прибавилось еще порядка семи исков.
Он заявляет о фиктивности брака, несмотря на то, что есть куча доказательств обратного — взять даже свадьбу, на которой было 35 человек приглашенных гостей, и с которой есть видео.
Была и другая версия развития событий. Он заявил, что я пропала в 2015 году, и с тех пор он меня не видел (хотя был у меня дома в августе и сентябре 2016-го, не считая праздников — и свидетелей этому много). То есть в его планах было, что мне «случайно» кирпич на голову упадет, а он в суде заявит, что уже год меня не видел, так как брак фиктивный? Я это вижу так, потому что не понимаю, как можно заявлять подобные вещи, зная, что у меня есть свидетели, которые могут доказать обратное. Как, например, видео от его зятя, присланное в мае 2016 года, где он рассказывает, как счастлив за нас с Вадимом. О чем Вадик думал? О кирпиче? О том, что потом будет некому предъявить все эти доказательства?
Я допускаю, что он мог решить, что я забьюсь в угол и просто буду наблюдать, как мне одно за другим приходят постановления из суда. А я лишний раз понимаю, что поступила правильно, ведь если бы я не стала защищаться, то он бы превратил мою жизнь в ад с многомиллионными долгами.
У меня спрашивают: «Как вы не побоялись идти против супруга?». Хочу сказать, что это супруг пошел против меня, и тут было не до того, страшно мне или нет, я понимала, что особого выбора нет, что надо действовать. Я боялась за свою жизнь, потому что помнила, разборки Казаченко с Пригожиным.
Все то, что происходило со мной, не давало расслабиться. Вот ты ходишь беременная и случайно узнаешь, что на тебя подали иск в суд, потом лежишь в роддоме, а с тебя взыскивают 5 миллионов рублей. В такой ситуации некогда сходить с ума — все твои мысли направлены на то, как бы справиться с очередной проблемой. Конечно, сейчас, оглядываясь назад, мне даже смешно от абсурдности ситуации, но тогда было не до смеха. Я не могу похвастаться абсолютным спокойствием по жизни, но я понимала, что орать, истерить бесполезно — ничего не изменится.
Я рада, что справедливость восторжествовала, и наш брак признали законным.
Теперь, получается, что это их с Ириной брак является фиктивным, недействительным. Выглядит все это, конечно, абсурдно. Мне кажется, у него был достаточно хороший имидж, а теперь что он натворил? Зачем? Столь гнусный пиар того стоил?
Однажды я его спросила: «Почему ты так поступаешь?», на что прозвучал ответ: «Имею право». Имеет право лгать, травить меня, нашего ребенка и всю мою семью… А дальше снова пошли его речи про то, что я пиарюсь на его имени… Сегодня все наше общение ограничивается редкими встречами в суде, где разговоры сводятся к обвинениям меня. Думаю, в основном его огорчает то, что я не заплатила ему эти миллионы.
Своего ребенка он тоже не признает. Поначалу он настаивал на тесте ДНК, потом сам же от него отказался.
Однажды от него прозвучала такая фраза: «Она же не знает, что я буду делать, когда узнаю, что ребенок мой». Понимаете? Он намекает на какие-то последствия, если результат ДНК покажет, что ребенок от него.
Я дала сыну его отчество и фамилию. По закону я не могла поступить иначе, да и вообще — я была в отношениях с прекрасным человеком, родила от любимого мужчины, который для меня «пропал» в сентябре 2016 года. Сегодня смотрю на ребенка и понимаю, что во многом он пошел в папу — такой же спокойный, тихий. Я пока не думала о том, что буду говорить сыну о папе — привыкла жить одним днем и решать проблемы по мере их поступления. Но могу сказать, что в целом я не против их общения, может быть, пройдет время и Вадим выздоровеет.
Для себя я разделяю Вадима на двух человек — того, с которым я жила все эти годы, и того, кого вижу сейчас. О том, хорошем Вадиме, у меня осталась добрая светлая память, теплые воспоминания. А к сегодняшнему Вадиму я не испытываю никаких чувств, так как просто не знаю этого человека. Все, что меня сегодня переполняет, — это полное недоумение.
Могу сказать точно, что никогда не прощу ему того, что он сделал. Он абсолютно чужой мне человек.
Сегодня я надеюсь на то, что мы одно за другим закроем все судебные дела. Хотя мне намекают, что ничего еще не закончено.В последнее время он дает интервью, в которых от правды мало что осталось, говоря, например, что у него ко мне всего пара исков, хотя стоит лишь зайти на сайт мосгорсуда и убедиться в обратном.
Меня изо дня в день, начиная с декабря, атакуют его поклонницы — бросаются угрозами, обвинениями. Я стараюсь на все это просто не реагировать. Раньше было обидно, больно, но сейчас нет. Конечно, я неидеальный человек, но додуматься до такой извращенной травли…
Во всей это истории важны не столько персонажи, сколько тот факт, что так может поступить любой мужчина за спиной своей беременной женщины — пойти и признать брак фиктивным, наплевав на закон, морально-этические нормы и будущего ребенка.
Сегодня я стараюсь жить одним днем. Все, на что надеюсь, — это то, что мне не упадет кирпич на голову, а про остальное я не думаю. Что будет, то будет».
