Мои отношения с алкоголем начались в девяностые: все можно было спокойно купить в любом магазине. Выпивать начала сразу в больших количествах — «благодаря» парню, с которым стала встречаться еще в 16. У меня не было никаких негативных последствий: не болела голова, не было тошноты и похмелья. Мне нравилось ощущение, которое дарило опьянение: я становилась уверенной в себе, раскованной, появлялось приятное чувство свободы и некий налет крутизны.
В обычной жизни все обстояло с точностью наоборот: я была абсолютно не уверенной в себе девушкой с массой комплексов и претензий к внешности.
Я училась на журналиста, мое увлечение алкоголем расцветало. Мама ругалась, но меня это уже не останавливало. Я прикладывалась к бутылке регулярно: после пар, иногда вместо них. Мы могли собраться с подружками и пойти пить прямо возле института. Наверное, звучит пугающе, но тогда подобный образ жизни воспринимался мною совершенно нормально и долго сходил с рук — я могла всю ночь тусоваться, а утром спокойно пойти на пары.
От парня, с которым встречалась с 16 лет, я еле унесла ноги. В какой-то момент там начались запрещенные вещества, и, как я сейчас понимаю, он был типичным абьюзером.
С самого начала это были ужасные, деструктивные, болезненные отношения, но я никак не могла из них выйти.
Буквально недавно пыталась сама ответить на вопрос, почему я находилась с человеком, с которым мне было плохо, ведь мне даже секс с ним не нравился. И поняла: причина кроется в детстве. Я привыкла, что в близких отношениях некомфортно. Тебя постоянно критикуют, могут обозвать, обидеть. Такая модель поведения была для меня нормальной, я не знала, что бывает по-другому. Например, сейчас у меня соседи за стенкой постоянно орут на своих детей. И я понимаю, что дети подрастут и тоже будут решать проблемы криком, потому что для них это нормально.
Брак с браком
Я смогла уйти от парня-абьюзера, только когда встретила другого парня, за которого тут же вышла замуж. Мне было 19 лет. Увы, мой новоиспеченный муж и пил, и употреблял. В какой-то момент я присоединилась к нему, и если родители хоть как-то меня контролировали, то в браке я получила полную свободу… На какое-то время я вообще перестала ходить в институт, оказалась в списках на отчисление и с трудом смогла выправить ситуацию. Преподаватели были мной очень недовольны, но меня это не останавливало.
В тот момент внутренний критик, он же совесть, уже был спрятан куда-то очень далеко.
На все находились оправдания: с мужем или друзьями мы могли украсть что-нибудь в магазине, поужинать в кафе и сбежать, я часто воровала деньги у родителей. И такие поступки были предметом гордости, тем, чем можно похвастаться.
Когда мне было 20 лет, я сломала ногу. Зимой после очередной пьянки поскользнулась, упала всей тяжестью тела на ногу, и она очень неудачно подвернулась. Боль была дикая. Меня привезли в больницу, куда тут же приехали родители. Я была просто невменяемая, скандалила, орала, что не буду раздеваться и хочу домой. Ужасно стыдно. В общем, меня положили в больницу. Восстановление заняло около полугода: в институте пришлось взять академический отпуск, потом я перевелась на заочку. На защиту диплома и вовсе не пришла — напилась. Пришлось просить о переносе и сдавать в другое время.
К этому времени мой организм перестал справляться с алкоголем: появились те самые негативные последствия, которых не было раньше. Однако это меня не останавливало: наоборот, похмелье воспринималось как плата за то положительное, что я получала.
Пьянство стало образом жизни.
После института я работала журналистом на фрилансе. Муж тоже был журналистом, поэтому чаще всего я даже не оформлялась: просто писала статьи, а он уже либо выпускал их под своим именем, либо оформлял все за двоих. Мне не нужно было никуда ездить.
В 2001 году, через два года после свадьбы, мы с мужем расстались.
Пьяному море по колено
Я рассталась с мужем, с запрещенными веществами, но не с алкоголем. Его в моей жизни стало еще больше. Это была компенсация. То время вспоминать особенно тяжело: страшные вещи происходили… Все, что я зарабатывала, или пропивалось, или терялось. Или меня просто обворовывали.
Ужасающих историй, произошедших со мной, не счесть. Некоторые хочется навсегда стереть из памяти. Типичными были ситуации с таксистами.
Будучи мертвецки пьяной, я постоянно садилась в такси, очень часто отрубалась, а потом обнаруживала себя непонятно где.
Однажды я очнулась за городом. Проснулась от того, что мне жутко холодно: поняла, что лежу на земле, вокруг слышны крики кур, гусей, коз. Затем посмотрела на себя: нет часов, золотых колец и серег, бумажника, мобильного телефона, ключей от квартиры. В Алматы есть гора Кок-Тюбе с телевышкой, канаткой и панорамным видом на город — я была неподалеку: видимо, у нас была некая романтика с этим таксистом. Слава богу, никакого секса не было. Я пошла куда-то в сторону людей, затем добралась до работы своего младшего брата, чтобы взять ключи от квартиры (после развода я вернулась жить к родителям). Помню, на мне были светлые штаны, которые после валяния на земле выглядели ужасно.
Люди смотрели на меня как на бомжа.
Брат, как и отец, не разговаривал со мной месяцами: он, естественно, осуждал мой образ жизни, переживал за маму, ведь я часто закатывала скандалы, ругалась. Однажды в пьяном угаре порезала себе руки. Конечно, родные пытались бороться с моим алкоголизмом. Но, как я уже сказала, метод папы был один: чаще всего он со мной просто не разговаривал и даже на меня не смотрел. Реакцией мамы на мои пьяные возвращения домой, как правило, было: «Явилась?», «Нагулялась?». Иногда мама плакала, просила меня не пить, и я каждый раз обещала исправиться.
Осуждения от друзей я не видела: они тоже выпивали и не видели никакой проблемы в моем образе жизни. Кроме того, когда ты злоупотребляешь алкоголем, то многое скрываешь. Если что-то меня действительно тревожило или пугало, я никому и никогда об этом не говорила и сама поскорее старалась забыть.
«Я не алкоголик»
Есть такая поговорка: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Это отчасти правда. В состоянии алкогольного опьянения наружу лезут твои внутренние переживания. У меня было две модели поведения: если у меня было много подавленного гнева, под действием алкоголя я становилась очень агрессивной, а если была острая нехватка душевной близости, то я лезла обниматься, признавалась в любви, за всех платила, снимала — в прямом смысле — последнюю рубашку.
Конечно, на утро тебе стыдно. Но ты все равно продолжаешь пить, потому что просто не можешь по-другому. Изначально нет понимания, что трезво жить можно, нет никаких инструментов для этого. Каждый раз я давала родным и самой себе обещание, что больше не буду. И даже сама в это верила — мне же в этот момент очень плохо. Но проходит пара дней, ты восстанавливаешься, хорошо себя чувствуешь и возвращаешься на исходную.
Я говорила себе: «Ладно, напиваться не буду, просто чуть-чуть расслаблюсь». И накачивала себя до беспамятства.
К 2004 году я стала применять различные «фишки»: выпивала растительное масло или сырое яйцо, старалась не мешать напитки — просто чтобы хотя бы не отключаться. Но мысли не пить совсем даже не возникало. Это был мой лайфстайл. Саморазрушительный.
Поработав в разных печатных изданиях Алматы, я устроилась сценаристом одного молодежного сериала, что было очень удобно в моей ситуации: несколько дней я сидела дома и писала серии, а в оставшиеся — «гуляла» и отсыпалась. Иногда нужно было выезжать на съемки, но и там мы очень весело проводили время с ребятами-актерами. Раз в месяц проводилась встреча с руководством, где обсуждалось, какие темы нужно осветить в следующих сериях. В этот день я не пила, собиралась и все проходило хорошо. Платили, кстати, отлично.
Через два года я устроилась редактором на киностудию «Казахфильм». Работа была непыльная: я сидела одна в кабинете, играла в тетрис, иногда приходили молодые режиссеры со своими сценариями, которые мне нужно было оформить. Если они запускались, я занималась сопутствующей документацией. Естественно, я могла и выпить на рабочем месте, и пораньше уйти домой.
Однажды мы с приятелем пили. Было уже около трех часов ночи, у нас кончились деньги, и мы пришли на «Казахфильм»: перелезли через забор, охранники меня знали и потому пропустили. Мы стали очень шумно себя вести, пришел начальник охраны и все это увидел. На следующий день всех охранников, кто дежурил в ту ночь, уволили по моей вине. Меня заставили писать объяснительную: и я во всех подробностях описывала, как напилась, что пила, с кем, зачем, что делала дальше. Было ужасно стыдно.
Заместитель директора, строгая женщина, заверяя мою объяснительную, спросила: «Вы алкоголик?». Я ответила: «Конечно, нет».
Понимаете, я искренне верила, что так и есть. Помню, был случай: я проснулась около пяти часов вечера и пошла в магазин за пивом. По дороге поняла, что пью каждый день уже на протяжении года. Без «выходных». Но меня это не остановило.
Осенью 2004-го меня уволили с «Казахфильма» из-за того, что я поехала отдыхать, никого не предупредив. Шеф был в командировке, и я решила, что никто не заметит моего отсутствия. Но он вернулся раньше. Было очень стыдно перед ним: в прошлый раз он встал на мою сторону, возможно, поэтому меня не уволили. Мы хорошо общались, а я его подвела.
В завязке
В 2005-м 25-летняя я закодировалась по собственной инициативе. После «Казахфильма» я работала администратором на модельном реалити-шоу. У меня на руках было около 1000 долларов — деньги на питание участниц. Одним вечером я снова напилась, села в такси и отключилась. А когда очнулась, денег не было, хотя купюры были в пластиковом конверте, а он вшит в тетрадку. Я заняла всю сумму у родителей, вскоре вернула им долг. Казалось бы, ничего такого: со мной происходили истории и похуже. Но тот случай стал неким звоночком: я поняла, что устала так жить, закодировалась и ушла с той работы.
К слову, на Западе такого понятия вообще нет. Кодируют только у нас, причем — на страх. Степень эффективности такого метода зависит от твоей внушаемости.
Мне ничего не вшивали: врач просто потыкал мне в голову иголки, страшным голосом приговаривая, что со мной будет, если я выпью. Слов вроде «паралич» и «смерть» мне было достаточно, чтобы не притрагиваться к алкоголю.
В 2006-м я вышла замуж во второй раз. Еще при знакомстве я сразу призналась, что закодирована, но он не обратил на это никакого внимания. Возможно, потому что был молод. Я на четыре года старше мужа: мне было 26, а ему 22, когда мы поженились. К слову, брак был моей инициативой: я хотела поскорее его к себе привязать, что лишний раз говорит о моей неуверенности в себе.
Я пила безалкогольное пиво каждый день — таким образом компенсировала старые привычки. Еще я ударилась в работу. Писала практически для всех глянцевых журналов Алматы, параллельно работала пиарщиком музыкальных проектов и администратором в event-агентстве. Родители купили мне машину, и я с утра до ночи была на работе, оставляя лишь время на сон. Я стала жестким трудоголиком и вскоре довела себя до нервного срыва.
Действие моей кодировки было рассчитано на три года. Я продержалась полтора.
В один из дней в магазине не оказалось безалкогольного пива, и я развязала.
Муж был в шоке. Он впервые видел меня такой. Пытался меня удержать, но ничего не получалось. Сначала мне удавалось заминать ситуацию. Я продолжала работать в том же режиме. Конечно, алкоголь мешал. В моем случае было так: я напивалась, а потом несколько дней ударно трудилась на чувстве вины. Часто закрывала хвосты по ночам. Я зарабатывала очень хорошие деньги, но все они либо пропивались, либо терялись. Мы с мужем могли за один вечер потратить 300 долларов в ближайшем караоке (напомним, что речь идет о середине нулевых, город Алматы, — прим. Woman.ru), занять любую сумму денег, угостить случайных соседей за столиком.
Mama needs wine
В марте 2007-го я начала пить, а в августе узнала, что беременна. Как раз в начале года я перестала принимать противозачаточные. Мама пару раз намекнула, что, мол, пора бы, ведь и она сама, и бабушка рожали в 27 лет. Ну я и подумала: «Почему бы и нет? Я же сейчас как раз не пью, а все равно когда-то надо рожать». Понимаете — надо. Я не хотела ребенка и беременности была не рада. Я снова пила и не желала менять свой образ жизни. Вот чем еще плоха кодировка: ты не выбираешь трезвость, не хочешь менять свою жизнь, а просто ставишь ее на паузу, просто ждешь. У тебя те же проблемы, то же мышление, и когда ты «развязываешь», то начинаешь наверстывать. Вот я и наверстывала, а тут ребенок…
Я понимала, что надо бросать, но старалась как можно дальше оттянуть этот момент.
Я ставила себе сроки и постоянно их сдвигала: «Пусть сначала гинеколог подтвердит беременность», «Окей, может, еще будет выкидыш», «Пусть скажут, что сердце бьется». Я тут же нашла двух знакомых, которые всю беременность курили, и все было нормально. Затем полезла в интернет в поисках историй мам, которые продолжали употреблять алкоголь и родили здоровых детей. И находила какие-то случаи. Я себя оправдывала еще и тем, что отказалась от крепких напитков, оставив только вино. Мол, а оно же «легкое», и для сосудов, говорят, полезно, подумаешь, выпью бутылочку, надо же как-то стресс снимать…
После первого триместра случилось предлежание плаценты. Мне сказали, что нужно лечь в больницу на сохранение, но я отказалась: во-первых, ненавижу больницы и боюсь врачей, во-вторых, я понимала, что не смогу там пить и курить. Алкоголикам присуще думать, что их пронесет, что все плохое случается с кем-то другим, а ты непобедим, практически бессмертен. Есть даже поговорка «Пьяного да малого Бог бережет». Именно эта идея «Со мной ничего не случится» толкает людей на безумные поступки.
Я тоже думала, что меня пронесет. Но не пронесло. В мамин день рождения, 28 марта, я, будучи на восьмом месяце беременности, ездила по больницам в поисках врача, который будет делать мне кесарево сечение. В одной клинике мне настоятельно рекомендовали лечь на сохранение в тот же день, я подписала отказ, а в другой взялись сделать плановое КС. Мы назначили дату операции, и я уехала. А вечером произошла отслойка плаценты: я собиралась в ресторан на мамин день рождения, как вдруг у меня началось очень сильное кровотечение. Меня еле довезли до больницы. Еще бы пять минут…
Было сделано экстренное кесарево, ребенка тут же подключили к аппаратам, но он умер через три дня. Легкие не раскрылись.
Пережить такое было очень тяжело. Я не хотела ребенка, но его смерть шарахнула меня по голове. Тяготило ужасное чувство вины, с этим я прямо не справлялась. Причем если сначала это было чувство вины перед ребенком, то потом оно трансформировалось в страх осуждения. Только благодаря времени, работе над собой и сеансам психотерапии я могу сегодня об этом говорить, хотя подозреваю, что меня уничтожат в комментариях.
На тот момент морально я была раздавлена. Но у меня был привычный способ борьбы с тяжелыми чувствами… Я топила свое горе в алкоголе.
Или муж, или бутылка
Через какое-то время мы с мужем слетали в Турцию, где все 10 дней пили. Умудрились потратить все деньги в первые три дня, хотя жили по системе «Все включено». Я там чуть не утонула — ночью полезла пьяная купаться и захлебнулась. Когда мы вернулись домой, у мужа случился аппендицит, его положили в больницу. Я дала обещание, что не буду пить, но вскоре приехала к нему пьяная, устроила скандал.
Мы стали ругаться все чаще. Я вела себя как сумасшедшая: однажды разбила один системный блок, шарахнув его в другой, — муж работал системным администратором, и это были клиентские компьютеры.
В конце концов, в августе 2008-го супруг поставил условие: или я бросаю пить, или он уходит от меня. И я прекратила.
Конечно, не навсегда: мне казалось, через какое-то время он успокоится, и я вернусь к привычному образу жизни. То есть решения не пить больше никогда я не принимала. Вообще алкоголику принять такое решение очень и очень страшно. Его психика просто не готова к такому. Поэтому у анонимных алкоголиков есть инструмент: One Day at a Time — я не пью только сегодня. Это нужно, чтобы не пугать себя этим «никогда» — иначе ты, скорее всего, сорвешься.
Той же осенью мы стали вегетарианцами: мне нечем было себя занять, и я стала читать статьи по личностному росту, в одной из которых и узнала, что отказ от мяса, как и другие аскезы (методика достижения духовных целей через упражнения в самодисциплине, самоограничении, самоотвержении, — прим. Woman.ru), прокачивает силу воли. Я предложила мужу попробовать, и он согласился (с тех пор мы так и не едим мясо).
Заново родилась
После того, как в 2008-м я перестала пить, у меня было два срыва — через каждые восемь месяцев. 22 марта 2010 года мой второй день рождения. Я бросила пить окончательно. К тому моменту в наших с мужем жизнях произошли такие перемены, что все пагубные привычки стали просто не нужны. У меня появились другие инструменты. Я стала заниматься спортом, много медитировала, сделала доску желаний и работала над их исполнением, много читала про здоровый образ жизни, духовный рост. Я хотела жить другой жизнью. Понимала: если не прекращу, то в 50 лет обнаружу себя спившейся одинокой женщиной с жизнью, спущенной в унитаз. Если не умру, конечно.
14 лет алкоголизма. Пусть, с небольшими перерывами. Это грустно — совершенно точно. Но я стараюсь воспринимать все иначе: не будь в моей жизни алкоголизма, возможно, я не стала бы той, кто я сейчас.
Бросив пить, я поняла, что не чувствую себя счастливой, и прошла курс психотерапии. Это невероятно помогло, потому что, отказавшись от алкоголя, ты должен переосмыслить весь тот кошмар, который в своей жизни понаделал. И главное: если бы не психотерапия, я бы точно не открылась, а продолжала бы прятаться и скрывать то, кто я есть. Забавная штука: когда ты пьешь — это нормально. Лежишь мордой в салате и тебе весело. А потом ты бросаешь пить, и тебе становится стыдно, что ты вынужден бросить. Мол, все подумают, что ты алкоголик. Хотя они и так это знают!
Психотерапия помогает понять причины, по которым ты прикладывался к бутылке. И чаще всего они кроются в холодных отношениях с родителями. В частности — с мамой.
Четыре года назад в Москве я проходила обучение «Психотерапия зависимости» — в течение года каждые два с половиной месяца садилась в «Сапсан» и ехала в столицу на лекции (еще в 2015-м мы с мужем переехали в Питер). В общем, мы работали со своими чувствами, со своим жизненным материалом. Не передать, как мне было тяжело справляться с этим морально. Если бы не поддержка мужа, я бы не вынесла. Порой меня приходилось буквально грузить в поезд, потому что я была выжата и раздавлена. Но именно после этого мои отношения с мамой кардинально изменились. Проходя обучение, я смогла написать ей, что скучаю и люблю. И попросила прощения за причиненную боль. Впервые в жизни.
К слову, отношения с мужем у нас тоже очень хорошие: мы 14 лет вместе и во всем стараемся поддерживать друг друга. А еще мы пришли к выводу, что не хотим детей. У нас есть кошка, собака, на этом, пожалуй, все.
Помог себе, помоги другому
Бросив пить, я столкнулась с тем, что у меня очень плохо работает мозг: мне тяжело концентрироваться, просела память. Тогда я решила заняться изучением английского и в качестве практики стала много читать на этом языке. Конечно, мне были интересны статьи про алкоголизм. Я поняла, что в русском интернете гораздо меньше информации.
Например, за рубежом есть такие люди, их называют Sober coach, Sober companion — когда-то они сами прошли через зависимость, а теперь помогают другим.
В группах анонимных алкоголиков такого человека называют спонсором. Что касается самого содружества АА — я их не отрицаю, но и не жалую. Да, они помогают людям, но мне не близки их идеи. Начиная с самой анонимности: почему я должна стыдиться, скрывать свое лицо? Я считаю, что это неправильно, об этом нужно говорить — спокойно и открыто, как о том же курении. Тогда людям будет намного проще справляться. Кроме того, АА считают, что если ты алкоголик, то должен всю жизнь ходить на собрания группы, иначе сорвешься; что должен признать свое бессилие перед алкоголем и довериться высшей силе.
По сути, тебе внушают, что ты беспомощный, что без поддержки группы и мифической силы ты не сможешь жить трезво, тебя вынуждают расписаться в собственной слабости, признать, что алкоголь тебя победил. Я считаю, что нужно действовать наоборот. Я сильнее алкоголя, я могу! Алкоголику нужна поддержка и уважение к трезвой части его личности.
История с Sober coach мне показалась ближе: я углубилась в тему, прошла обучение и решила стать таким помощником, который, опираясь на свой опыт и знания, сможет вытянуть человека из болота. Я консультирую уже почти четыре года, и статистика излечения у меня очень высокая — около 90%. Всего несколько человек, с которыми я работала, вернулись к прежнему образу жизни.
Алкоголизм — это болезнь, и физиология с генетикой здесь играют не последнюю роль. Если у тебя в семье были алкоголики, то по статистике в 50-60% случаев тебя может ждать то же самое — причем с генами связано не только расщепление этанола, но и способность к самоконтролю. На эту тему есть замечательная книга Ирины Якутенко «Воля и самоконтроль. Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами».
Немногие знают, что алкоголь — это депрессант. Когда ты регулярно и много пьешь, твой организм перестает вырабатывать гормоны радости.
Ты уже не можешь получать удовольствие от простых вещей: прогулки по лесу, чтения книги, чашки чая с коржиком. Без алкоголя все кажется пресным и скучным, появляется тревога, неумение расслабиться, часто бывают проблемы со сном. Иногда приходится даже обращаться к медицине: знаю, многие боятся антидепрессантов, но поверьте, алкоголь гораздо страшнее. Кроме того, препараты назначает врач, он же контролирует их прием — в отличие от алкоголя.
Говорят, что женский алкоголизм сложнее излечить. И отчасти это правда. У женщины более чувствительная психика, а еще она весит меньше мужчины при том, что, как правило, пытается пить наравне с ним. Женщина быстрее спивается. Кроме того, женский алкоголизм более порицаем в обществе, существует масса плохих поговорок на этот счет. Есть статистика, что женщины прекрасно живут с супругами-алкоголиками, а вот мужчины — нет.
Я как-то спросила у мужа, жил бы он со мной, если бы я не бросила пить. Его ответ был отрицательным.
Кстати, и муж, и родители также отказались от алкоголя, чтобы меня поддержать. Это очень помогло. Знать, что близкие на твоей стороне, — бесценно. Банально нет лишних соблазнов.
Помочь алкоголику можно. Помочь человеку, который не признает, что он алкоголик, сложнее. В реабилитационных центрах существует практика интервенции — когда близкие и друзья под руководством врача собираются вместе и по очереди говорят зависимому, что у него серьезная проблема и ему необходимо лечение. Знаете, многим помогает!
Например, с интервенции началась реабилитации Элизабет Тейлор.
Сегодня я занимаюсь консультированием, и мне нравится видеть, как люди возвращаются к жизни. Это моя основная деятельность, и, возможно, когда-нибудь я открою свой реабилитационный центр для женщин, потому что в смешанной группе нам порой сложно говорить о чем-то сокровенном. Как правило, у женщин на фоне алкоголизма много историй, связанных с личной жизнью и сексом. Гораздо легче поделиться подобным опытом в женском кругу.
Почему я вообще решила заниматься консультированием? Избавившись от зависимости, я качественно улучшила свою жизнь, но чувствовала несвободу из-за того, что не могла открыться, быть собой. Я поняла, что мне нужно пойти навстречу своему чувству стыда и страху. И показать лицо: «Да, это я, это все было со мной». Именно тогда я завела свой Трезвый блог, стала открыто говорить об этом в Инстаграме (@franny_grass), именно поэтому решила рассказать свою историю вам. Я та, кто я есть, и не хочу прятаться. Другой жизни не будет.
