31 августа 1997 года в Париже, в туннеле перед мостом Альма, произошла страшная автомобильная авария. Пассажирами разбившейся машины были леди Диана и ее близкий друг, сын египетского миллиардера Доди аль-Файед, с которым ей приписывали роман. Водитель и Доди погибли на месте, а бывшая жена принца Чарльза была жива и даже находилась в сознании. О первых минутах после катастрофы на днях изданию The Sun рассказал французский пожарный Ксавье Гурмело, который одним из первых прибыл на место инцидента.
По словам мсье Гурмело, именно он вытащил Диану из поврежденного автомобиля. «Автомобиль был ужасно искорежен. Мы сразу же попытались выяснить, выжил ли кто-нибудь. Женщина, которая, как я позже узнал, была принцессой Дианой, лежала сзади на полу. Она шевелилась, и я понял, что она жива. Визуально на ней не было никаких повреждений — лишь небольшой ушиб на правом плече. На ней совсем не было крови», — вспоминает события роковой ночи Ксавье.
В первые минуты после аварии Диана выглядела так, будто ее жизни ничего не угрожает. Леди Ди даже обратилась к спасателям, промолвив только: «Боже, что произошло?». Вскоре после этого у нее произошла остановка дыхания. Находившийся рядом Ксавье вспомнил, что при приеме на работу его обучали сердечно-легочной реанимации — мужчина сделал пострадавшей непрямой массаж сердца, и через несколько секунд она вновь начала дышать.
«Я испытал облегчение. Моя работа заключается в спасении жизней — мне казалось, что в тот момент я сделал именно это. Я был уверен, что она выживет. Когда ее увозили в больницу, я надеялся, что ее жизни больше ничего не угрожает. Позже я узнал, что она скончалась в госпитале…» — рассказал Гурмело.
По словам мужчины, который теперь трудится в одном из аэропортов Франции, он не знал, что оказывает первую помощь леди Ди. Лишь после приезда врачей один из них сообщил Ксавье, что в карете скорой помощи находится принцесса Диана. Гурмело признался, что до последнего надеялся, что все обойдется: «Я осознавал, что у нее были серьезные внутренние повреждения, но события той ночи уже никогда не сотрутся из моей памяти».
Несмотря на то, что после трагедии прошло уже два десятка лет, Ксавье Гурмело только сейчас впервые открыто заговорил о ней. Разглашать подобную информацию он не мог, так как официально трудился в военной структуре Франции.
