Мы с Игорем познакомились в конце 1990-х годов. Я к тому моменту хорошо закончила школу, в техникуме шла на красный диплом. Однажды пришла помочь родителям в кафе, где они работали. Там и встретила своего будущего мужа Игоря. Мне было 18, а ему — 30. Он был профессиональным спортсменом, занимался боксом, казался ответственным, серьезным человеком.
В начале нулевых он активно участвовал в общественной жизни Санкт-Петербурга, горел идеями развития спорта в городе. Хотел поднять патриотический дух молодежи, научить подростков любить свою страну. Конечно, зачастую мероприятия заканчивались застольями, во время которых бывший муж меры не знал и сильно напивался.
Вскоре он предложил мне переехать от родителей к нему. Игорь понимал, что у него проблемы с алкоголем, поэтому закодировался. Правда, ненадолго. В течение первого года совместной жизни я забеременела, и, как только он об этом узнал, снова начал пить.
В 2001-м я родила сына, и тогда из головы мужа полезли «тараканы», которые от меня тщательно скрывались. У него были проблемы с агрессией и ревностью. Он устраивал скандалы, во время которых переворачивал столы и кидал в меня предметами разной степени тяжести. По всей видимости, бокс наложил определенный отпечаток на его психику.
С годами общественная активность бывшего мужа сошла на нет, остался только алкоголь. Большую часть времени он сидел дома и вспоминал о том, что было в 1990-е, с кем был знаком, чего смог достичь. Он не работает до сих пор — все время нашей совместной жизни он получал доход за счет того, что сдавал в аренду небольшое помещение.
Жизнь строгого режима
За 20 лет вместе я пережила многое: побои, оскорбления, маниакальную ревность. Для мужа я была собственностью без права голоса. Игорь не радовался моим успехам, тому, что я что-то достигаю, например, заканчиваю вуз. Его, наверное, идеально устраивала бы жена, которая сидит дома, драит кастрюли и не привлекает к себе внимания. А вот уверенная в себе, красивая женщина, которая следит за собой, ходит на каблуках, старается быть хорошей хозяйкой, при этом еще работает и учится, его, скорее, раздражала.
Когда я была руководителем на одном из мест работы, мне нужно было соответствующе выглядеть. Но бывший муж не хотел, чтобы я наряжалась. Доходило до того, что я уходила из дома в джинсах, приходила в офис, переобувала каблуки и надевала костюм.
Он патологически меня ревновал и не позволял вообще никуда ходить. Если я покупала билеты в театр, я должна спросить заранее, разрешено ли мне туда сходить с моей близкой подругой. Я даже не могла видеться со своим крестником, потому что он и его мама, по мнению супруга, «плохо на меня влияли».
Он рассчитывал каждые мои пять минут и спрашивал: «А куда ты зашла? А почему ты задержалась?». С годами я к этому привыкла. То, что со стороны должно было выглядеть дико, для меня стало обычным режимом.
Уважаемый человек
Игорь не был частью социума. За счет денег от аренды он позволяет себе сидеть на месте и ничего на протяжении 25 лет не делать. С утра никуда не нужно идти, поэтому и вставать рано нет смысла. Это расхолаживало и усугубляло и без того нездоровую ревность. Пил он все больше и больше.
Мы с сыном много раз говорили ему: «Иди закодируйся, займись спортом, у тебя еще есть возможность все изменить». Но он пропускал наши слова мимо ушей.
Вы спросите, почему я сама не пыталась изменить свою жизнь… Видимо, останавливало то, что в моем муже уживаются два человека. Один — незаменимый для города патриот с огромным количеством наград от прокуратуры и ФСБ, в том числе за участие в Чеченской кампании… Второй — совершенно не созданный для семейной жизни деспот. Долгие годы мне было стыдно признаться, что муж меня бьет. Он же такой известный и уважаемый человек в Санкт-Петербурге.
Конечно, я думала о том, чтобы развестись, и не раз. Но сначала ребенок был маленький и уйти в никуда было невозможно, потом муж убеждал меня, что все будет по-другому, что мы будем жить счастливо. В 2009 году, когда он меня зверски избил, я поняла, что ничего никогда не изменится. Зато мое отношение все-таки начало меняться. Я говорила ему: «Я тебя не люблю, я живу с тобой просто потому, что ты мне не даешь уйти».
Новый удар
В 2013-м, когда мне было 32 года, у меня на нервной почве появилась опухоль, которую обнаружили уже на стадии распада. Я перенесла очень серьезную операцию, которая длилась одиннадцать с половиной часов. После этого я девять дней провела в реанимации.
Когда муж узнал о моей болезни, поначалу его охватил страх потери. После реанимации кто-то из друзей ему посоветовал сделать мне предложение — да-да, до этого мы жили в гражданском браке 14 лет! — и таким образом дать мне стимул к жизни. Он, конечно, проявлял заботу, и я ему поверила.
После реанимации я около месяца была прикована к постели, приходилось заново запускать организм и начинать жить. Мне поставили диагноз, который означал, что я растение, инвалид. У меня есть собака, итальянский кане-корсо по кличке Босс. С первых дней, как я вернулась домой, стала выходить с ним на улицу, чтобы потихоньку расхаживаться.
В больнице я очень похудела (на 30 килограммов), помолодела, у него начались фобии. Вроде бы я все в шрамах, перерезанная, инвалид второй группы, но при этом выглядела как девочка. Бывший муж начал ревновать и контролировать с новой силой, тем более что через полгода я вышла на работу.
«Уйду хоть голой»
Он продолжал уходить в запои, у нас дома постоянно были посторонние — вплоть до людей со двора. Когда ты возвращаешься с работы, а у тебя на кухне сидит компания, разбросаны какие-то стопки, бутылки, восстанавливать силы для нового рабочего дня сложно.
После болезни в мою жизнь пришло общество «ночных волков» и байкеров. Я с молодости обожала мотоциклы, и после болезни это увлечение придавало мне сил. Игорь был естественно против. Он заставлял меня перестать общаться с новыми друзьями, пытался уничтожить мою байкерскую куртку. При каждой ссоре я говорила, что уйду хоть голая, но в этой куртке. Все эти годы я знала, что в любой сложной ситуации друзья-байкеры подставят мне плечо и всегда будут рядом. Бывшему мужу этого было не понять. Сначала он требовал убрать из друзей в соцсетях мою новую группу поддержки, а потом вовсе запретил пользоваться интернетом.
«Избил муж, удар профессиональный»
12 сентября этого года была поставлена финальная точка в наших отношениях. Игорь пришел ко мне на работу, не разобравшись в ситуации, почему мне нужно было там задержаться, и избил. Он пробил мне голову, я вся была в крови, вплоть до нижнего белья. Мне удалось пробраться к телефону, позвонить сестре. Они с мужем приехали, выхватили меня из его рук и отвезли в больницу. После этого я решила, что это конец. Он даже сорвал с меня крест, который сам же мне и подарил.
Хотя он до сих пор утверждает, что я сама падала по лестнице. Еще несколько дней после этого дня на работе отмывали мою кровь, которая была буквально везде.
Через день после избиения Игорь сказал, что уничтожил все мои документы. Он забрал ключи от квартиры, но главное — выкинул мою стареющую собаку. Мой Босс, как телохранитель, всегда шел впереди меня, когда возникали конфликты. Многие не понимают, как я держала такую большую собаку дома, но для меня это был друг, который был всегда рядом. Во время наших скандалов я упиралась в его холку и понимала, что он меня поддерживает. Часто он вставал между нами на задние лапы, как будто пытаясь разнять.
После того, как я ушла, бывший муж начал звонить но ночам моим родственникам и угрожать, что растопчет всю мою семью. Он приезжал ко мне на работу и пытался попросить мое начальство, чтобы меня проверили на вменяемость и наркотики. Он постоянно доводил мою 94-летнюю бабушку, в результате чего 2 ноября у нее случился инсульт, и ее не стало.
За эти два месяца я успела подать на развод, написала в местное отделение милиции, куда пришла информация из травмы. Недавно произошло первое заседание по поводу развода. Муж не явился, но заранее написал заявление о том, что не может предоставить свидетельство о браке. Кроме того, он попросил суд перенести заседание на максимальный срок в три месяца.
Сын остался с отцом, хотя отношения у них далеки от теплых. Однако там его дом, у него своя отдельная комната. А вот я переехала к родителям в маленькую хрущевку.
Шрамы на сердце
Я вспоминаю глаза своего ребенка. Я пыталась всячески переводить все в шутку, отвлечь от ситуации дома яркими впечатлениями, но все равно я знаю, что у него остался отпечаток от такой семейной жизни. Сколько бы я ни прикрывала правду, ни юморила, ни пыталась сделать сказку в его жизни, он видел обратную сторону наших отношений. И я к своим 37 годам осталась со шрамами на сердце.
У меня был страх, что я инвалид, который живет на лекарствах, теперь никому не нужна и не смогу устроить свою судьбу. Но агрессия, насилие, разрушение сущности женщины и ее материнского начала — этого ни в коем случае нельзя позволять делать мужчине. Такую семью сохранять бессмысленно.
Я восстановилась, пришла в себя. Решила, что эту историю нужно придать огласке, потому что терпеть угрозы больше нет сил. Надеюсь, что мой рассказ поможет женщинам, которые не могут решиться уйти от мужей-тиранов. Мне даже кажется, что теперь я могу написать пособие для женщин, которые столкнулись с домашним насилием.
Теперь домашнее насилие может быть расценено как административное правонарушение, наказание за которое — 15 суток ареста, 30 тысяч рублей штрафа или 120 часов исправительных работ. С тех пор женщин, столкнувшихся с физической агрессией в семье, к сожалению, не стало меньше, однако теперь мужьям-тиранам гораздо проще избежать наказания.
Одной из немногих организаций, помогающих российским женщинам защитить себя от побоев и тирании в семье, является Центр «Насилию.нет», куда я и обратилась. Команда собирает всю информацию по этой непростой теме и дает нам, жертвам, ответ на вопрос: что делать, столкнувшись с насилием в своей собственной семье. К сожалению, таких женщин, как я, очень много. А значит нам действительно нужно, чтобы в стране появился закон, регулирующий проблему домашнего насилия.
