Откровения девушки, которая пережила анорексию в 17 лет: «Те, кто худеют, постоянно врут близким, что где-то сегодня ели»

В мире только и разговоров, что об «Оземпике», — на нем худеют голливудские звезды, о нем говорят блогеры и инфлюенсеры, заставляя миллионы поклонников стремиться к высоким стандартам стройности. И только врачи и психологи отмечают тревожную тенденцию: за последние полгода выросло число пациенток, страдающих разными видами пищевых расстройств. Эксперты уверены: это следствие того самого оземпикового тренда. Правда, обычные девушки в погоне за стройностью в большинстве своем не могут позволить себе дорогие уколы, и либо садятся на радикальные диеты, либо попросту отказываются от еды. Как итог — анорексия, булимия, нарушение гормонального фона, проблемы с ЖКТ и сердечно-сосудистой системой.

История нашей героини Насти М. — показательный пример, как важно вовремя обратить внимание на себя или попросить помощи у специалиста. Анастасия справилась сама, но считает, что ее путь к выздоровлению был бы быстрее, если бы десять лет назад она обратилась к психологу.

Вот ее рассказ.

Когда меня спрашивают: «Ты почему такая худая?!» или «Почему ты не толстеешь?» — первый ответ в моей голове звучит так: «Потому что я себе не вру…» Я смогла наладить здоровое питание и восстановить психическое состояние, но для этого мне потребовалось 10 лет. Мне хочется рассказать про личный опыт общения со своим телом, быть может, он заставит других девчонок задуматься о том, что нельзя так жестоко с ним поступать.

Активно худеть я начала в 17 лет и постепенно втягивалась в замкнутый круг анорексии, булимии и снова анорексии. Иногда мне казалось, что я не выберусь из этой ловушки никогда, но я смогла.

Когда я столкнулась впервые с проблемой расстройства пищевого поведения, я и не могла представить, что вся беда происходит именно внутри моего подсознания, что лечить надо, в первую очередь, голову.

Начиналось все по стандартной схеме: мои 50 кг казались мне невероятно большим весом, а себя я считала жирной, поэтому сначала я начала отказываться от определенных продуктов. Из рациона было вычеркнуто все сладкое, мучное, весь фастфуд и сладкие соки. Но на таком «чистом питании» вес стоял на месте, а по моей логике это означало, что я недостаточно стараюсь, чтобы похудеть. В моем окружении были девочки, которые сильно сокращали порции пищи, я пошла по пути уменьшения и порции, и времени, когда я могу позволить себе такую роскошь, как поесть.

В принципе сначала мой рацион оставался неизменным, только я перестала есть после 6 вечера, но скоро оказалось, что и этого недостаточно, поэтому я стала ужинать в 4 часа дня. Для человека с расстройством пищевого поведения похудение всегда мощный стимул, но не для того, чтобы зафиксировать этот успех, а для того, чтобы ввести организм в еще больший стресс. Есть результат, значит, худеем дальше. Первый же раз сработало. Тот факт, что организм оказался в диком стрессе и вы его загоняете в еще больший стресс, в расчет не берется.

Кейт Мосс говорила, что нет ничего вкуснее, чем ощущать себя худой, и это мантра всех крутящихся в колесе вечного похудения. Талия должна быть тоньше, ноги — стройнее, живот — впалым.

Я перешла на режим приема пищи один раз в день — и это было не пять тарелок блинов, мой завтрак, он же обед, ограничивался зеленым салатом или легким супом. Само собой, вскоре организм перешел в режим сохранения энергии, а я стала «пухнуть» от всего, что ела. Я потребляла меньше калорий, но набирала быстрее. Как итог — слезы, истерики перед зеркалом, нежелание на себя смотреть.

К этому времени у меня начались серьезные проблемы с желудочно-кишечным трактом и обмороки, но походы к врачам не давали особого результата. Я им говорила, что нормально питаюсь, а они разводили руками, говоря, что все анализы у меня в норме и они не понимают, в чем причина моего недомогания и боли.

Те, кто страдают РПП, хитры, они никогда не признаются, что едят недостаточно. К моменту, когда мне понадобилась медпомощь, я питалась одним йогуртом в день, позже я решила исключить и его. Уже не помню, сколько именно я жила без пищи, четыре дня или выдержала неделю, близким, друзьям, случайным людям я говорила, что ем достаточно много. Это еще одна хитрость, к которой прибегают «рпппшницы»: в компании или за обедом с семьей они рассказывают байки, что уже плотно поели. Мне кажется, в тот момент я и сама в это искренне верила. Как полный человек, рассказывая, что он ест один салат в день, искренне в это верит, не вспоминая про еще три плотных приема пищи.

Именно поэтому окружающие долго не могут понять, что у их близкого человека расстройство пищевого поведения, ведь он сам говорит, что постоянно ест — и ест хорошо — где-то в ресторане, у подруги, на работе. И тем более не так много анорексичек, которые сразу после обеда бегут в туалет и вызывают рвоту. Для них гораздо проще выпить слабительное или мочегонное. Но именно из-за того, что препараты дают такой явный визуальный эффект — быстро сдувается живот, очерчиваются скулы, большое искушение увеличить дозировку. К каким последствиям это приводит, можно посмотреть на примере Алены Шишковой, которая несколько лет сидела на мочегонных препаратах, а в итоге оказалась в Центре изучения расстройств пищевого поведения.

Итак, представьте, мой режим: стакан йогурта, сверху слабительное и двухчасовая тренировка сверху. По такой системе я прожила примерно 3 или 4 года, моими постоянными спутниками стали головокружения, головные боли, обмороки, постоянный голод, боли в ЖКТ, которые я, конечно, скрывала.

Говорят, что анорексики равнодушны к еде, — это неправда. Мы ее любим больше всех на свете, просто не можем себе позволить и ненавидим за это себя лютой ненавистью. Например, ругать себя можно даже за один укус яблока. Тем не менее постоянные боли в животе и пропавший менструальный цикл вновь привел меня к врачам.

К сожалению, и сейчас существует мало специалистов, которые могут увидеть суть и понять, что, скорее всего, проблема именно в психике. А десять лет назад их было и того меньше. Мне назначили жесткую гастроэнтерологическую диету, из-за проблем с циклом гинеколог прописал гормональные таблетки, и случилось нечто, что может быть еще менее приятным, чем анорексия, — это булимия.

После начала диеты и приема гормональных лекарств у меня произошел первый срыв (как нервный — так и пищевой), в один момент в голове включилась программа «Я не хочу сидеть на диете, больше никаких ограничений», и я просто смела все из холодильника в каком-то помутнении рассудка. Очнулась на полу в ванной с жуткой тошнотой, раздутым животом, как будто я на пятом месяце беременности. Меня трясло, знобило, я начала рыдать.

Это был мой первый срыв, но, к сожалению, далеко не последний. Они продолжались еще на протяжении шести или больше лет. Ужесточение питания, срыв, переедание, депрессия и обещание снова взять себя в руки — и так до следующего срыва. Я не могла смотреть на себя в зеркало, дикая отечность привела меня к тому, что я начала принимать мочегонные таблетки, которые дополнялись таблетками для пищеварения и слабительными средствами. Ощущения были такие, что вечером меня жарили в котле в аду, а утром, вялая и уставшая, я должна как-то дальше жить.

Я ненавидела себя за слабохарактерность, весь мир — за то, что он (мир) сделал мне все эти проблемы. Мой вес скакал на 4–10 кг туда-сюда, иногда с разницей даже в пару недель. В какой-то момент я пришла к точке, когда меня перестал устраивать любой вес. 49 кг? Много. 46 кг? Можно еще похудеть. Как? Да просто перестать есть. И снова срывы, приступы обжорства…

Сейчас, перечитывая свой же собственный текст, кажется, что это все было где-то в прошлой жизни и как будто не со мной.

Когда я делюсь своей историей и люди меня спрашивают, как ты вышла из этого состояния, я отвечаю, что сама. Но это не гордое САМА, это была вынужденная самостоятельность, когда в Москве не была распространена профессия психолога, точнее, не была распространена практика: если ты чувствуешь какую-то проблему и длительное время дискомфорт не проходит — можно обратиться к терапевту. В 17–20 лет я не думала об этом, более того, в окружении считалось, что ходить к психологу чуть ли не предосудительно. Я в принципе не думала о комфорте, потому что мне казалось, что дискомфорт — это базовое состояние человека: то тут, то там тебе обязательно будет плохо, некомфортно, больно. Неважно, физически или морально.

Сейчас мне 33, и я в отличных отношениях с телом. И была бы рада, чтобы в 20 мне кто-то посоветовал психолога, который помог бы мне выйти из булимии, поэтому я пишу этот текст. Для тех, кто недоволен собой и своим телом, для тех, кто живет с дискомфортным пищевым поведением. Мне хочется громко вам сказать: это не ок, но это решаемо! Если я смогла, то и вы сможете.

Сейчас я вешу 55–57 кг при росте 170. Когда мой вес спускается к 50 кг, я начинаю постоянно мерзнуть и чувствую дефицит энергии. Это знак, что надо переходить на больший профицит калорий. Я ем все виды продуктов — от рыбы на пару до фастфуда. У меня нет совершенно никаких ограничений по времени принятия пищи и по количеству, кроме ясного понимания: вот сейчас я наелась. Я не переедаю, я не недоедаю. Я могу поправиться или похудеть и никак на это не реагирую, потому что это норма для человеческого тела в различные периоды времени. У меня полностью пропала эмоциональная зависимость к еде, а именно: поесть, когда грустно; заесть проблему; порадовать себя вкусненьким и прочее. Иногда я могу лениться месяц и не ходить на спорт, тогда у меня может появиться целлюлит, отечность, и я не впадаю от этого в истерики, просто потому что я женщина, и это тоже нормально — иногда быть не в форме. При этом я считаю, что отлично выгляжу, мои волосы и кожа стали лучше, а эмоциональное состояние стабильное и теплое.

Первое, что я поняла, когда приняла проблему — дискомфорт не есть норма. Терпеть нельзя. Если плохо, если вас бесит ваша фигура, если вы переедаете, а потом злитесь на себя, если еда для вас радость жизни, лучший друг, защита и опора, если вы принимаете какие-либо препараты (слабительные, для снижения веса, уколы от жировых масс и т. д.) — значит, здесь что-то не так. Пищевая зависимость и РПП настолько сложны и труднодиагностируемы, отчасти потому что они встроены в нашу биологию и социально одобряемы. То есть потреблять пищу (в отличие от алкоголя или наркотиков, положим) — это базовая физиологическая потребность человека. Поэтому мало кто задумывается над тем, что переедания и любовь к еде — это зависимость сродни наркотической, где человек совершенно может выпасть из-под контроля и начать наносить себе вред как недоеданием, так и перееданием.

Откровения девушки, которая пережила анорексию в 17 лет: «Те, кто худеют, постоянно врут близким, что где-то сегодня ели»

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ