Когда 18-летняя Мари Адлер вошла в зал суда, присяжные встретили ее насмешками. Ни приемная мать, ни прежняя опекунша, с которой у девушки всегда были дружеские отношения, на заседание не явились. Им было стыдно. Сопровождал опустошенную и уставшую от допросов Мари лишь адвокат, предоставленный государством. Стояла весна 2009-го, и весь Линнвуд, штат Вашингтон, был уверен в том, что Мари — психически нестабильная лгунья.
Судья был сух и бесстрастен. Свидетели тоже. Заседание не продлилось долго, ведь все и так было понятно. Нерадивый подросток из приемной семьи пожелал привлечь внимание общества, поэтому придумал историю об изнасиловании. Кто-то «якобы» проник в дом к Мари рано утром, связал ее шнурками от кроссовок, вставил в рот кляп и при этом все время фотографировал. Потом заставил как следует вымыться, а сам в это время забрал постельное белье и сбежал через окно. Какая глупость, не находите?
«Наверное, Мари просто не хватало внимания, вот она и придумала эту невероятную историю», — скажет полиции опекунша Шеннон МакКури.
Наверное. Жертву серийного насильника обвинили в даче ложных показаний и присудили условный срок, а также штраф в размере 500$. Никто не принял во внимание медицинское освидетельствование, в ходе которого во влагалище девушки зафиксировали повреждения и раны. Никто не допрашивал подозреваемых и не пытался найти преступника. «Она просто соврала нам, потому что, наверное, хотела получить внимание», — сделает вывод полицейский, расследовавший это дело.
Наверное.
Имя Мари появилось во всех газетах. От нее отказались друзья и соседи по общежитию. Даже приемная мать и опекунша — и те ей не верили.
В тот момент, когда судья выносил приговор, Мари хотелось лишь одного — «чтобы все это прекратилось». Спустя 6 лет журналисты Кен Армстронг и Кристиан Миллер проведут свое расследование и подтвердят, что Мари говорила правду. Их незамедлительно наградят Пулитцеровской премией. А в 2019 году Netflix снимет об этом сериал, который Мари будет смотреть, «не скрывая слез». Но пока на дворе весна 2009-го, и опустошенная Адлер окаменевшей походкой выходит из здания суда. Она понимает, что ее в этом мире никто не слышит.
«Театр изнасилований»
С 2008-го по 2010-й Марк О’Лири совершил более 28 изнасилований. Бывший военный, этот 30-летний мужчина прекрасно понимал, как работают правоохранительные органы. Он никогда не действовал наобум: сперва в течение длительного времени выслеживал жертв, анализировал их стиль жизни, привычки, исследовал территорию возле дома. Порой выходил на разведку и проникал в их дома, «тренировался», чтобы в самый ответственный момент все не пошло наперекосяк. Выгадывал «правильное время», а затем — дело техники. Надевал черную маску, латексные перчатки. Иногда брал с собой веревку или жгуты, чтобы фиксировать руки. По-хозяйски заходил в жилище женщин — и молодых, и в возрасте — через окно. На кухне брал нож, который затем будет приставлять к горлу очередной незнакомке, и свой любимый фотоаппарат — маленькую розовую камеру Sony. Ее он позаимствовал у 59-летней учительницы музыки, одной из своих первых жертв. Очередной трофей «театра изнасилований» наряду с многочисленными интимными фото и украденным нижним бельем.
По окончании «представления» Марк чувствовал себя превосходно. «Как будто я только что съел праздничный ужин на День благодарения», — расскажет он следователю об одной удачной ходке.
Некоторые жертвы и вовсе называли О’Лири «джентльменом». Уходя, он порой объяснял им, как проник в дом и советовал поставить на окна железные задвижки, чтобы никто другой больше не смог вломиться к ним среди ночи. Сама любезность.
Марк О’Лири был хладнокровным и расчетливым и тщательно подчищал свои следы, но детективы Стейси Гилбрэйт и Эдна Хэндершот оказались умнее.
Жертвами не рождаются
Жизнь у Мари Адлер складывалась непросто. Свою биологическую мать она не помнит, а отца видела всего один раз в жизни. В раннем детстве ее забрали в приют, после чего передавали из рук в руки. К 16-летнему возрасту Мари сменила порядка 11 семей. Порой приемные родители отказывались от нее без объяснения причин, порой — «лишались лицензии на опекунство». С 8 лет ей давали взрослые психотропные лекарства, но Мари не могла вспомнить, почему и зачем. Кто ей их прописывал? Для чего? Возможно, информация хранится в медицинской карте девушки, но по данным полиции она была здорова. «Просто ей было скучно». Врач, осматривавший Мари, выявил случаи сексуального и психического насилия, которые случились с ней еще в детстве.
Если вы думаете, что с таким бэкграундом Адлер пошла по наклонной, то ошибаетесь.
В 16 лет она на две недели переехала к Шеннон МакКури, посещавшей собрания по воспитанию трудных приемных детей. На очередной встрече Мари и Шеннон познакомились, так что, когда девушка в очередной раз осталась без дома, социальная служба отправила ее «на передержку» к МакКури. Та уже воспитывала нескольких приемных детей.
Временная опекунша сразу нашла общий язык с Адлер. «Мы могли смеяться и подшучивать друг над другом. Мы были очень похожи», — вспомнит Шеннон. Несмотря на все, что Мари пережила, «она не доставляла трудностей». Она поддерживала связь с предыдущими приемными семьями, с радостью и интересом училась и заводила друзей. Обычная девушка-подросток, увлекающаяся парнями, рок-музыкой и модными нарядами.
«Правда, порой она становилась сама не своя. В ней появлялось какое-то напряжение, словно страх или неуверенность в себе. Но это было так редко», — вспоминает приемная мама Пегги Каннингхэм.
К Пегги девушка попала сразу после того, как Шеннон попросила ее съехать. Ей стало тяжело тянуть еще один голодный рот, поэтому социальная служба нашла Мари новую маму.
Для Пегги, которая всю жизнь проработала в детском приюте для бездомных, это был первый настоящий опыт материнства. С новой мамой Адлер ладила, но тесной связи у них не возникло. Поэтому, когда девушке исполнилось 18, она захотела начать самостоятельную жизнь.
Каннингхэм поддержала стремление приемной дочери и нашла для нее программу Project Ladder («Проект Лестница»), своего рода «школу жизни» для выходцев из приемных домов. Совершеннолетних сирот обучали готовить, вести хозяйство, планировать бюджет, оформлять документы, платить налоги — все то, что обычные дети узнают от своих родителей. По окончании тренинга воспитанникам «Лестницы» давали однокомнатную квартиру в общежитии и курировали на протяжении дальнейшей жизни. Поначалу Мари очень боялась, но вскоре втянулась и почувствовала облегчение.
«Было так приятно жить по собственным правилам. Это настоящая свобода», — вспоминает о тех годах Мари. Она делала успехи. Устроилась на работу, посещала групповые встречи с другими участниками «Лестницы». Мари, в отличие от большинства приемных детей, «была на правильном пути». Кураторы не сомневались, что ее ждет достойное будущее.
Однако все изменилось 11 августа 2008-го, когда неизвестный мужчина проник к Мари в квартиру и изнасиловал ее. Этим мужчиной был серийный маньяк Марк О’Лири.
Полиция нравов
В тот день на вызов Мари приехали сержанты Джеффри Мейсон и Джерри Ритган. Они нашли плачущую девушку на диване: она закуталась в одеяло и не могла успокоиться. Рядом с ней были Пегги Каннингхэм и куратор из «Проекта Лестница». Мари сообщила, что большую часть ночи болтала по телефону со своим экс-бойфрендом Джорданом. Заснула она лишь под утро, но ненадолго: около 7 часов ее разбудил незнакомец с ножом. Белый высокий мужчина в сером джемпере связал ее, воткнул в рот кляп, а потом изнасиловал. Когда он ушел, девушка смогла освободить руки с помощью маникюрных ножниц и первым делом позвонила Джордану, но тот не взял трубку. Затем Мари набрала номер приемной матери и соседки с верхнего этажа. Та вызвала полицию.
Полицейские не нашли никаких улик. Открытое окно, комья грязи на садовой дорожке… Разве это что-то доказывает?
К изнасилованиям в Линнвуде относились с большим подозрением. У полицейских существовал особый протокол, согласно которому нельзя доверять пострадавшим от таких преступлений на слово. «Истинная жертва будет скорее истеричной, чем спокойной, она уверена в каждой детали произошедшего и сможет показать явные признаки телесных повреждений». После случая Мари Адлер этот протокол будет разнесен в пух и прах опытными психологами и психиатрами. Жертва изнасилования испытывает столь сильный стресс, что вполне может путаться, а также находиться в подавленном, безэмоциональном состоянии. Но в 2008-м полиция об этом не знала.
Медицинская экспертиза показала многочисленные повреждения на стенках влагалища Мари Адлер, а также ряд ушибов по всему телу. Размер синяков на ее правом запястье составлял 6,5 см, на левом — 7 см.
Во врачебном заключении говорилось, что во время обследования Мари была «собранной и не испытывала болевых ощущений». Она как будто отключилась. Двигалась, контактировала с людьми, но перестала быть самой собой. Это озадачило ее приемную мать и бывшую опекуншу.
«Мари позвонила мне в тот же день и сказала: »Меня изнасиловали». Эмоций просто не было. Как будто она говорила мне, что сделала сэндвич», — вспоминала Шеннон МакКури. Позже она отметила, что девушка сохраняла спокойствие и не впадала в истерику. Это заставило Шеннон усомниться в правдивости истории.
То же подтвердила и Пегги. Сразу после случившегося Мари позвонила ей: «Она все время плакала, а голос был тихим и сдавленным». Однако на следующий день, когда они отправились покупать новое постельное белье, девушка вела себя как обычно.
Спустя сутки, когда Пегги вновь приехала к приемной дочери, Мари рыдала, свернувшись клубком на полу. «Я села с ней рядом и попросила рассказать, что случилось в ту ночь. Она поведала, что напавший связал ее шнурками от кроссовок, вставил в рот кляп, все время фотографировал, а на его левой ноге было большое родимое пятно… Эта история больше походила на сценарий детективного сериала», — подумала Пегги.
Вечером того же дня она позвонила Шеннон и обсудила с ней свои сомнения: похоже, Мари выдумала всю историю. Бывшая опекунша девушки с ней согласилась. После этого Пегги набрала номер полиции: она сообщила, что Мари Адлер, вероятно, страдает дефицитом внимания и могла все придумать.
Сержант Мейсон подействовал незамедлительно: увез пострадавшую в участок и заставил еще раз изложить всю историю, на этот раз письменно. Мари плохо понимала, зачем это нужно, но согласилась.
При даче показаний она допустила одну неточность: забыла упомянуть ножницы, с помощью которых освободила связанные руки. По новым данным, она просто набрала номер экс-бойфренда после того, как маньяк ушел. Сержанты Мейсон и Ритган лишь молча переглянулись. Они были убеждены, что девушка попалась на лжи.
Начало положено
Детективы Стейси Гилбрэйт и Эдна Хэндершот были из разных округов, но работали сообща. В 2010-м каждая из них вышла на след Марка О’Лири. «Одна голова хорошо, а две лучше», — решили женщины и объединились.
Преступник действовал по слаженной схеме: проникал в дом к одиноким женщинам, носил черную маску, использовал нож, фотографировал все на розовую камеру Sony, а потом шантажировал жертв снимками. Те, кто смог рассмотреть его, говорили в один голос: это был белый высокий мужчина в кроссовках и с родимым пятном на левой ноге.
Насильник всегда использовал средство контрацепции, забирал с собой постельное белье, а жертв заставлял тщательно вымыться, чтобы нигде не осталось следов его ДНК.
Однако Гилбрэйт и Хэндершот все же удалось собрать небольшое количество генетического материала. Они определили лишь часть генома, поэтому не смогли включить образец в базу ФБР. Помимо ДНК у них была единственная зацепка — белый пикап, который был замечен в ночь нападения рядом с домом одной из жертв.
8 февраля 2011-го, спустя полгода изнурительного расследования, полиция вместе с федеральными агентами наконец сдвинулись с мертвой точки. На линию 911 позвонила женщина, которая сообщила о подозрительном пикапе, всю ночь простоявшем напротив соседнего дома. Спустя три недели там было совершено изнасилование. Пикап оказался белой Mazda 1993 года, зарегистрированной на имя Марка Патрика О’Лири. «Это наш парень», — почувствовала в тот момент Гилбрэйт.
Спустя 3 дня агенты ФБР осмотрели дом подозреваемого. Типичная одноэтажная лачуга с серой обшивкой рядом с заправочной станцией, низкий забор из рабицы, невнятные жиденькие цветы во дворе. Обычный дом обычного американца нижнего среднего класса. Для того, чтобы получить ДНК О’Лири, агентам пришлось изловчиться. Марк жил в доме вместе со своим братом Майклом, и сначала ФБР следило именно за ним. Стражи порядка настигли Майкла, когда он обедал со своей девушкой в кафе, и изъяли чашки для анализа. Результаты ДНК совпали с теми фрагментами генома, что хранились в полицейском управлении. Но кто из двух братьев преступник?
Гоним зайца дальше
14 августа 2008-го Мари Адлер вновь вызвали в полицейское управление. Теперь ей пришлось рассказать детективам буквально всю свою жизнь: и то, как обходились с ней некоторые приемные родители, и то, как ее изнасиловали в семилетнем возрасте, и то, что она все время чувствует себя одинокой. Девушка не прекращала плакать и то и дело просила полицейских дать ей немного передохнуть, но сержанты Мейсон и Ритган лишь качали головой. В конце концов, они заявили, что не верят ни единому ее слову. Именно в тот момент, как потом вспомнит Мари, у нее «сработал внутренний выключатель».
«Я всегда поступаю так в стрессовых ситуациях. Просто перестаю что-либо чувствовать. »Улетаю». Становлюсь удобной. Так проще жить».
«Неужели ты утверждаешь, что по нашему городу бегает ненормальный маньяк и среди ночи забирается в дома к женщинам?» — спросили Мари полицейские.
«Нет», — почти шепотом ответила девушка, опустив глаза, — «Наверное, мне все это просто приснилось».
«Приснилось? Нет, ты это выдумала», — со знанием дела заключили детективы.
Они положили перед Мари чистый бланк и потребовали написать заявление о лжесвидетельствовании. К тому времени притихшая Адлер практически ничего не соображала. Она подписала все, что требовали от нее сержанты. Лишь после этого многочасовой допрос был окончен, и Мари позволили посетить уборную. Там она заперлась, включила воду и долго смотрела на свое отражение в зеркале. Заплакать у нее не получилось.
Мари потеряла сон. Ей все время казалось, что насильник вернется. Из спальни она перебралась на диван в гостиную и даже ночью не выключала свет. Рассчитывать на поддержку приемной мамы и бывшей опекунши не приходилось, а немногочисленные друзья от нее отвернулись. Мари поняла, что единственный шанс покончить с этой историей — добиться справедливости. А потому она обратилась к куратору «Проекта Лестницы» с просьбой помочь ей найти адвоката. Мари сообщила, что написала заявление о лжесвидетельствовании под давлением и хотела бы отказаться от этих слов. Но кураторы лишь высмеяли девушку и тут же позвонили в полицию. Джеффри Мейсон встретился с Мари. «Зачем ты продолжаешь нас обманывать? Тебе придется пройти тест на детекторе лжи». Мари на это условие согласилась. «Но если он не подтвердит твои показания, ты на долгие годы сядешь в тюрьму, а также лишишься квартиры», — заявил Мейсон.
После этих слов выступать против полиции Мари не решилась. А вечером того же дня кураторы заставили ее рассказать о своей «лжи» всем участникам «Проекта Лестницы» во время очередного собрания. На протяжении нескольких часов затравленная Мари тихо сообщала своим соседям по общежитию, как ее насиловали, как она обманула полицию и что она — плохой человек. «Не знаю, зачем я соврала полиции. Наверное, со мной что-то не так».
Сочувствия она не встретила. Бывшие приятели смотрели на нее с нескрываемым презрением.
После этого собрания Мари впервые задумалась о том, чтобы покончить с собой. Она пошла на городской мост и простояла там в течение нескольких часов. «Наверное, это был единственный раз, когда я просто хотела умереть», — вспомнила она.
Дальше — хуже. Уже вечером одна из «подруг» Мари создала сайт, на котором разместила всю информацию об этом деле. Не забыла она и о фотографиях. В газетах, которые все это время освещали дело Адлер, не называли имен и не показывали снимки: никто не догадывался, кто именно стал жертвой преступления. Но теперь «самую главную лгунью города» все знали в лицо.
Стоит ли говорить, что Мари сразу уволили с работы? А чуть позже ей пришло письмо из суда: ее обвинили в даче ложных показаний и грозили тюремным сроком. Мари вынесли условный приговор и назначили курс психотерапии. Помимо этого было необходимо заплатить штраф за издержки судопроизводства в размере 500$. Адлер не сопротивлялась.
Как-то раз, спустя два месяца после суда над приемной дочкой, Шеннон МакКури смотрела вечерний выпуск новостей. Там сообщалось, что в соседнем округе орудует некий маньяк в черной маске. Женщина мгновенно связалась со своим отцом, бывшим копом, и попросила узнать подробности по этому делу. Все показания жертв сошлись с тем, что рассказывала Мари. «Получается, она не врала». Шеннон настаивала, чтобы девушка вновь обратилась в полицию, но та уже усвоила свой урок: когда жизнь наносит тебе удары, лучше всего молчать и никому об этом не говорить, ведь будет еще больнее.
Неизвестная жертва
13 февраля 2011-го детектив Гилбрэйт постучала в дом братьев О’Лири. На часах было 8.15 утра, поэтому открывший дверь Марк выглядел заспанным и смущенным. Стейси времени зря не теряла: она предъявила ордер на обыск и мгновенно осмотрела подозреваемого. Интересовала ее лишь одна деталь — родимое пятно на левой ноге. Задрав штанину Марка, она убедилась, что пришла по адресу. В тот же день серийный маньяк был арестован.
Следователи обнаружили в шкафу О’Лири пару кроссовок adidas ZX 700. Отпечатки подошвы соответствовали следам, обнаруженным в нескольких местах преступлений. Там же хранились черный пистолет Ruger 38-го калибра, розовая камера Sony Cyber-shot, а также влажные салфетки и смазка. Кроме того, детективы наткнулись на пару перчаток Under Armour. В ванной комнате лежала черная маска. А в тайнике стенного шкафа покоилась коллекция женского нижнего белья. Трофеи.
Спустя пару недель судебный компьютерный специалист взломал файлы, которые О’Лири держал на своем жестком диске. Он нашел папку под названием «Девочки» — там хранились фотографии, которые Марк делал во время преступлений.
Всех жертв Гилбрэйт смогла опознать. Кроме одной.
Это была молодая женщина, возможно, подросток. На фотографиях связанная жертва выглядела испуганной, а ее глаза были полны слез. Гилбрейт стало плохо. Как же узнать ее имя? Как добиться справедливости? На одном из снимков детектив заметила свидетельство об окончании курса «Проекта Лестницы» с указанием ФИО. Этой неизвестной девушкой оказалась Мари Адлер.
В ходе допроса Марк О’Лири язвил и насмехался над полицией. «Были бы вы поумнее, уже давно меня арестовали», — заявил он. Мужчина откровенно, со всеми подробностями рассказывал о своих преступлениях. Кажется, он наслаждался своей минутой славы. Нападение на Мари Адлер он запомнил лучше других, ведь девушка оказалась «не в его вкусе». Все подробности, рассказанные Марком, полностью совпали с первыми показаниями Мари.
О’Лири признал себя виновным. В июне 2012-го года он был приговорен к 40 годам за изнасилование в Киркленде и к 28 годам за изнасилование Мари в Линнвуде.
Призраки прошлого
Через два с половиной года после того, как весь город ополчился против Мари Адлер, полиция нашла ее к югу от Сиэтла и сообщила новость: насильник, некий Марк О’Лири, был арестован в Колорадо. Копы вручили девушке конверт с информацией о бесплатной психологической помощи, которую государство предоставляет всем жертвам изнасилования. А также 500$ — возмещение судебных издержек. Мари не нашлась, что ответить.
Шеннон и Пегги извинились перед девушкой и признались, что просто не знали, как вести себя в подобной ситуации. Мари тут же их простила.
Чуть позже она подала в суд на город и выиграла дело, получив 150 000$ в качестве компенсации морального ущерба.
После громкого дела Мари Адлер полиция Линнвуда провела внутреннее расследование и выявила ряд нарушений. «Зная, что девушка стала жертвой жестокого нападения, мы сказали ей, что она солгала. Это ужасно. Мы все стали полицейскими, чтобы помогать людям, а не причинять им боль», — заявил глава управления.
Сержант Джеффри Мейсон также принес Мари Адлер извинения.
Благодаря этому случаю протокол допроса жертв преступлений сексуального характера значительно изменился. Теперь им в первую очередь предоставляется психологическая помощь и время на реабилитацию. «Это положительные сдвиги, которые произошли лишь благодаря Мари Адлер».
После всей этой истории Мари покинула штат, получила коммерческие водительские права и устроилась на работу дальнобойщиком. Она вышла замуж, родила двоих детей и впервые в жизни обзавелась настоящим домом.
Когда в очередном интервью у нее спросили, не держит ли она зла на полицию и власти, Мари лишь покачала головой: «Они делали свою работу, как могли».
