На одном из кладбищ в городе Филадельфия стоит надгробная плита без имени. Ежегодно там бывают тысячи людей, которые оставляют плюшевые игрушки и живые цветы на могиле ребенка, личность которого не удалось установить даже спустя несколько десятилетий после его смерти. Полицейские, которые обнаружили тело мальчика в коробке, выяснили о нем массу странных, сбивающих с толку деталей. Однако чем больше они анализировали полученную информацию, тем более невероятные выстраивались версии…
Страшная находка
26 февраля 1957 года в отдел расследования убийств городского управления полиции Филадельфии обратился 26-летний Фредерик Бенонис. Молодой человек заявил, что недавно обнаружил большую картонную коробку с трупом раздетого ребенка в северной части города, неподалеку от дороги. В указанное свидетелем место были отправлены несколько патрулей, для которых не составило труда найти тело. Оно было завернуто плед, а сама коробка, как выяснилось, была из-под детской люльки. После этого у полицейских сразу появились вопросы к Фредерику, и они подробно записали все его показания.
Бенонис заявил, что 11 февраля он ехал по дороге и едва не задавил зайца. Молодой человек хотел догнать добычу, но неподалеку заметил пару капканов для мелкой дичи, которой в тех местах было довольно много. Зайца Фредерик так и не нашел, но решил проверить капканы через некоторое время.
Уже тогда показания Фредерика показались полицейским странными, поэтому спустя некоторое время его допросили снова. Тогда-то молодой человек признался, что занимается вуайеризмом, то есть любит подглядывать за людьми. Эта девиация побудила его приехать на дорогу в поисках ищущих уединения пар, но вместо этого он обнаружил коробку с трупом. Поначалу полицейские решили, что именно Бенонис причастен к смерти мальчика, но тот прошел проверку на полиграфе и доказал свою невиновность.
Следователи, которые занимались осмотром места обнаружения, выяснили, что смерть мальчика наступила в другом месте, а его тело явно везли на машине, ведь до ближайшего жилого здания (интернат для девочек) было около километра пути. Неподалеку от коробки была найдена относительно новая темно-синяя вельветовая кепка. Полицейские решили, что преступник впопыхах обронил головной убор и не смог обнаружить его в темноте. Также рядом лежал маленький детский ботинок. В сорока метрах от коробки был найден другой такой же. Однако обувь тоже никак не помогла следователям — ее размер был намного больше, чем у мертвого мальчика.
Тогда полицейские вспомнили, что мелкие капканы, по словам Бенониса, исчезли незадолго до появления коробки с трупом. Следователи выяснили имя охотника-любителя. Им оказался Джон Поуразник. На допросе мужчина признался, что обнаружил тело мальчика 24 февраля, но не обратился в полицию из страха, что убийство повесят на него. В итоге Джону так и не было предъявлено обвинений.
Мальчик без имени
Между тем экспертиза самого тела показала, что оно принадлежит мальчику в возрасте от 4 до 5 лет. Его рост составлял около 103 сантиметров, а вес всего 12 килограммов, что значительно ниже нормы, а это свидетельствовало о серьезном недостатке питания. На голове медики обнаружили внушительную гематому. Странной показалась экспертам и другая деталь: ладонь правой руки и ступни обеих ног выглядели так, словно их довольно долго держали в воде. Причем случилось это незадолго до смерти ребенка. Уже после смерти мальчика остригли (волосы остались на плечах и шее мальчика. Тот, кто его стриг, смахнуть их не пытался).
Никаких переломов, синяков и ссадин на теле больше не обнаружили, а значит, систематических избиений не было. Зато стало понятно, что еще при жизни квалифицированный хирург провел три операции — на лодыжке, в паху и на груди, но к гибели они не имели никакого отношения.
Никаких признаков отравления токсикологическая экспертиза так и не выявила. В момент смерти мальчик не находился под действием каких-либо веществ.
Коробка от детской кроватки, в которой нашли тело ребенка, имела габариты 38,1 см на 48,3 см на 88,9 см. Надпись на ней гласила: «Обращаться с осторожностью». Полицейские быстро выяснили, где находится склад с люльками, которые обычно перевозили в этих коробках. Выяснилось, что в 1956-1957 годах 12 таких кроваток нашли своих хозяев.
Плед, в который завернули тело, мог стать для полицейских отличным подспорьем в поисках преступника. Он был сделан из фланели. Внушительный кусок материала отсутствовал, а большая часть того, что удалось обнаружить, испачкалась в машинном масле. Если бы у следователей были подозреваемые, то наличие куска этого материала или обнаружение у него дома именно этого сорта масла могло бы свидетельствовать против него. Однако полицейские даже не представляли, где и как им искать возможного преступника.
Самой большой зацепкой для следствия стала та самая вельветовая кепка с указанием мастерской, где ее изготовили. Детективы обратились к владелице, которая вспомнила и головной убор, и человека, который его приобрел. Ханна Робинс (именно так звали женщину) сообщила, что в ноябре 1956 года к ней пришел мужчина лет 26-30, одетый в синюю спецовку. Он купил кепку и попросил вшить в нее кожаный ремешок. Владелица мастерской была уверена, что с легкостью может опознать человека.
Конечно, хозяин головного убора имел лишь косвенное отношение к мальчику в коробке, но ввиду отсутствия других улик полицейские решили найти его. А заодно отработать все остальные улики, которые были найдены, в том числе и допросить детских врачей и педиатров, которые могли провести погибшему операции. На все это следователям понадобилось около месяца.
Отработка версий
8 из 12 покупателей детских кроваток не были причастны к убийству мальчика в коробке. Остальных разыскать так и не удалось. Производитель пледа тоже был найден, но ничем не мог помочь полицейским, поскольку имел два крупных производства, так что опознать покупателя именно этого конкретного пледа просто не представлялось возможным. Около четырех тысяч педиатров и хирургов, проживавших в Филадельфии, так и не признали факт лечения ребенка с приметами погибшего. Хозяина вельветовой кепки полицейские тоже не смогли обнаружить.
Старший инспектор Дэвид Робертс, понимая, что следствие постепенно заходит в тупик, предложил провести широкомасштабную поисковую акцию с привлечением общественности. По его мнению, главной задачей для правоохранительных органов было опознать тело ребенка и найти его родственников.
Зачем преступнику потребовалось тратить свое время, если не на сокрытие какого-то факта, который мог привести следователей прямо к нему. Робертс предположил, что ребенок рос как девочка — носил длинные волосы и, возможно, платья. Все вокруг не воспринимали его как мальчика. Преступник, по мнению Дэвида, догадывался, что такая прическа может навести полицию на мысль о том, что у матери ребенка была определенная девиация. Кроме того, Робертс сделал вывод, что малыш рос в неполной семье, потому что отец, скорее всего, не позволил бы сыну носить длинные волосы как у девочек. Поэтому следователи начали пристально изучать не только информацию о пропавших мальчиках, но и о любых детях.
Всему свету
Информационная акция началась в марте 1957 года. В Филадельфии практически на каждом углу начали появляться плакаты с просьбами информировать власти обо всех случаях исчезновения детей. Около полумиллиона листовок с подробным описанием мальчика в коробке были разосланы жителям города, а само тело оставалось в морге и предоставлялось для опознания всем желающим. Эта кампания стала причиной того, что практически все жители штата Пенсильвания начали пристально следить за тем, как развивается дело мальчика в коробке. Впрочем, появились у полицейских и несколько разумных версий.
Весной 1957-го следователям позвонила женщина, которая представилась как Мэрилин Дамман. По ее словам, в октябре 1955 года у нее украли ребенка, которому на тот момент было всего 2,5 года. Похищение произошло в продуктовом магазине на острове Лонг-Айленд. Эта версия могла объяснить, почему никто из жителей Филадельфии не заявлял об исчезновении ребенка: тот попросту был не местным. Кроме того, у сына Мэрилин был точно такой же шрам на подбородке, что у мальчика в коробке. Для проверки этой версии полиция Филадельфии обратилась к коллеге, который занимался поисками ребенка Дамман. Однако он уверенно заявил, что тело мертвого мальчика не имеет никакого отношения к этой женщине.
Вскоре после этого полицейским позвонил работник иммиграционной службы США, который сообщил, что с осени 1956 года в их страну въехало огромное количество жителей Венгрии, сбежавших после вооруженного восстания против просоветского режима в народной республике. Большая часть иммигрантов, по словам служащего, попадали в Филадельфию, Нью-Йорк и Бостон, где в тот момент были центры приема и временного размещения. Так как приезжали венгры целыми семьями, то дактилоскопировать некоторых детей просто не хватало времени. Однако ученый антрополог Вильтон Крогман, который присоединился к следствию, установил, что мальчик в коробке принадлежал к североевропейской группе, то есть был шотландцем, норвежцем, англичанином или выходцем из северогерманских земель.
Заключение Крогмана было растиражировано СМИ, а его фамилия получила большую известность. Тогда-то и случилось событие, о котором Вильтон рассказал полицейским. Оказалось, ему позвонила неизвестная женщина, которая спросила, может ли он, будучи антропологом, сделать вывод, что мальчик в коробке был слабоумным.
После этого женщина положила трубку и больше никогда не пыталась связаться с Вильтоном. Установить номер телефона, с которого она звонила, оказалось невозможным.
Антрополог сразу проинформировал полицейских о телефонном разговоре. Следователи могли бы допустить, что звонившая действительно была матерью мальчика в коробке, которая пыталась оправдать свои действия. Однако за время активного розыска к следователям обращались с десяток «матерей» и «отцов», которые раскаивались в своем преступлении и требовали их наказать, но на поверку оказывались душевнобольными людьми.
Неизвестный бродяга
Около месяца полицейские упорно отрабатывали все заявления об исчезновении детей, которые поступали в участок. В большинстве случаев речь шла о семьях, которые попросту переехали вместе с ребенком или вовсе отдали его на попечение своим родственникам. Однако в мае 1957 года к следователям обратилась женщина, которая заявила, что мальчик в коробке похож на ребенка, которого она не раз замечала вместе с бродягой. По ее словам, мужчину и мальчика она видела прошлой осенью, когда они путешествовали по штату. Дважды бродяга и ребенок останавливались у нее на ночь, а за кров и еду расплачивались мелким ремонтом.
Эта версия объясняла и плохое питание мальчика, и почему его так никто и не опознал, и даже тот тупик с вельветовой кепкой (неудивительно, что никто из местных жителей не вспомнил мужчину, которого не замечали).
Вскоре полицейские составили фоторобот и словесный портрет подозреваемого и месяц с лишним спустя выяснили его имя. Бродягу звали Чарльз Спис. Он вместе с женой проживал в Ланкастере, но в 1956 году жена бросила его с ребенком, и он покинул город вместе с сыном. Правда, мальчику на тот момент было уже 8 лет… Конечно, питание у него было далеко не лучшее, но все же спутать 8-летнего парня с 4-летним довольно трудно.
Впрочем, проверить Списа было необходимо, поэтому его имя и фотография вскоре оказались в общефедеральном розыске. Спустя всего несколько дней в полицию пришла его сбежавшая жена, которая заявила, что мальчик в коробке не имеет никакого отношения к ее сыну, а вскоре после этого в отдел расследований пришел и Чарльз со своим ребенком. Никаких вопросов у полицейских тогда не осталось, поэтому Списа отпустили, предварительно извинившись.
Постепенно следователи начали терять надежду. Тело мальчика забрали из морга и в июле 1957 года похоронили на кладбище.
Детский дом
Однако Ремингтон Бристоу (ассистент судебного медика, который занимался экспертизой тела ребенка) не оставлял попыток узнать правду о мальчике. Он сохранил все данные расследования, а затем и вовсе решил обратиться за помощью к потусторонним силам. В Нью-Джерси мужчина нашел экстрасенса Флоренс Стернфелд, которая сообщила, что разгадка тайны мальчика находится в доме неподалеку от места обнаружения тела. Когда Ремингтон привез женщину туда, где нашли коробку, она отвела врача к двухэтажному дому. В этом здании, как выяснилось позже, проживала семья Фостеров. Они занимались тем, что воспитывали детей, от которых отказались родители, а потом подыскивали им новые семьи. В благодарность от усыновителей супруги получали внушительные гонорары, которые обеспечивали доход Фостеров.
Как выяснил Бристоу, в этом доме обычно проживало по 5-6 детей, но порой их число достигало и двадцати. По словам Ремингтона, супруги вели себя крайне настороженно и отрицали свою причастность к мальчику в коробке. Также они запретили детективу-любителю осмотреть свой дом. Едва Бристоу вышел за порог, Фостеры тут же решили продать жилище. Ремингтон решил, что это отличный способ получше узнать о том, что же творится за дверями этого «частного детского дома». Он приехал вместе с агентом по недвижимости и представился будущим покупателем.
Тогда Ремингтон выдвинул свою версию произошедшего: ближе к концу 1956 года дочь Фостеров родила внебрачного ребенка, которого те взяли на воспитание (именно новорожденной малышке якобы была куплена люлька, в коробке от которой обнаружили тело).
К тому моменту у супругов уже довольно долго проживал мальчик с умственной отсталостью. Поняв, что такого ребенка едва ли кто-то захочет усыновить, Фостеры перестали кормить и ухаживать за ним. В один из дней мальчик по неосторожности вызвал гнев старших (необязательно самих супругов) и был жестко наказан, в результате чего получил травму головы с фатальными последствиями. После этого Фостеры решили незаметно избавиться от тела.
Со своей версией Ремингтон обратился в полицию, но те якобы посоветовали мужчине оставить в покое семью, которая «делает благое дело для детей».
Позднее Бристоу еще раз решил встретиться с супругами, и те, по его словам, даже признали факт наличия детской кроватки, но не могли вспомнить, откуда она у них появилась (новорожденных детей Фостеры к себе никогда не брали). Тогда мужчина предложил своим подозреваемым пройти проверку на полиграфе, но те отказались.
В 1989 году Бристоу встретился со знаменитым писателем-криминалистом Полом Авери, который написал очерк на основании рассказа мужчины. С одной стороны версия Ремонгтона выглядит довольно стройной, с другой стороны от нее все же решили отказаться ввиду недоверия к детективу-любителю. Во-первых, почему он молчал о своих открытиях вплоть до 1989 года?
Да и наличие неглубокого бассейна никак не объясняло следы на теле мальчика, ведь незадолго до его смерти все водоемы стояли во льду. Следователи пришли к выводу, что Бристоу был одержим идеей разгадать тайну мальчика в коробке, поэтому недостаточно критично воспринимал информацию.
Взгляд в будущее
За прошедшее время появилось немало теорий о том, что на самом деле случилось с мальчиком, но его прошлое так и осталось тайной для полицейских. В конце 1990-х следователи настояли на эксгумации тела, чтобы провести анализ ДНК. Однако в результате исследования стало понятно, что никто из его родственников никогда не попадал в базу данных правоохранительных органов.
Образцы пульпы зубов следователи законсервировали. Может быть, спустя годы близкие мальчика все же окажутся в поле зрения правоохранительных органов, или их можно будет найти благодаря более точным методам анализа.
Следователи не сомневаются, что трагические обстоятельства гибели ребенка можно будет установить только после того, как станет известна его родословная. На сегодняшний день это преступление считается нераскрытым.
