Наши отношения с Никитой начинались замечательно. Первые полтора года все было просто чудесно — по-другому не скажешь. Однако с появлением дочерей все начало усложняться, хотя мне не хочется связывать эти два факта, ведь девочки были желанными детьми. Мы планировали стать родителями, помню, с каким трепетом ждали появления девочек на свет. Я семейный человек, материнство было моей мечтой. Бывший муж тоже, по его словам, очень ждал момента, когда может взять свою кроху на руки.
Не берусь судить, какой Никита отец.
Вообще не хочу говорить о нем плохо. Скажу лишь, что он — человек крайне ответственный в том, что касается работы. Хоккей занимал практически все его мысли и время.
Конечно, в связи с этим девочки были больше привязаны ко мне, мы с ними очень близки. Я находилась с детьми 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Первые три года я, можно сказать, вообще справлялась сама: няня приходила лишь на пару часов, чтобы дать мне время на готовку, уборку и другие повседневные дела. Я действительно жила домом, бытом, детьми, мужем.
Увы, как я уже сказала, дальше с течением времени начали происходить перемены. Последние полтора года мы с Никитой жили как соседи. Даже толком не общались друг с другом. Так все потихоньку пришло к своему логическому завершению.
Моя попытка номер 1
Еще летом 2018 года, когда мы были в Москве, я впервые подала документы на развод. Тогда Никита, поняв, что я не шучу, отозвал всю эту историю, предложив попытаться сохранить брак. Я согласилась. Мы вместе улетели в Канаду, однако в наших отношениях ровным счетом ничего не поменялось.
Я видела, что человек даже не пытается сделать шаг навстречу, и не понимала, почему он тогда остановил бракоразводный процесс.
В начале 2019-го сомнений в том, что нам все-таки надо расстаться, уже не было. На этот раз такое решение мы приняли вместе, поняли, что любовь прошла. Я искренне пыталась сохранить брак, но не увидела с его стороны никакой поддержки в этом вопросе. Чувства притупились, угасли. Я не ищу виноватых: отношения — это всегда ответственность двух людей.
В Россию мы возвращались по отдельности: мы с девочками были в стране уже в конце апреля, а Никита — в мае. На тот момент у него уже была девушка, с которой он жил. Так как в Москве у нас нет никакой недвижимости, Никита предложил нам с дочерьми остановиться в доме, который он когда-то подарил своим родителям, но они приняли решение жить на старом месте. Этот дом пустовал, и мы временно там поселились.
Вскоре был запущен бракоразводный процесс, ведь к тому моменту каждый из нас уже давно жил своей жизнью. В июне ко мне приехал отец Никиты Игорь и стал показывать скриншоты с камер видеонаблюдения. Оказалось, что мы с дочками все это время жили в доме, напичканном скрытыми камерами. Отец бывшего мужа следил за мной в попытках собрать компромат. Так, за те несколько месяцев он нашел два момента: когда я единственный раз привела в дом мужчину (повторюсь, к тому моменту уже и я, и Никита жили своей жизнью, у него была другая девушка) и когда накричала на дочь. Вторую ситуацию даже комментировать не хочу. Кто из нас идеален? Подчеркну лишь, что это был единственный раз за несколько месяцев.
Опустим тот факт, как я была шокирована, узнав, что все это время за мной велась слежка…
Тогда бывший свекор заявил, что, если я подпишу определенные бумаги, он не станет распространять эти видео в Сети. Изучив документы, я поняла, что они некорректно составлены. Формулировки были завуалированными, однако становилось ясно, что, подписав эти бумаги, я бы добровольно отказывалась от собственных детей и никогда их больше не увидела. Естественно, я ничего подписывать не стала.
С родителями Никиты у нас всегда были не самые лучшие отношения. Не могу сказать, что они меня невзлюбили. Скорее, тут дело в гиперопеке над сыном, их образе мышления. Думаю, они никого не смогут принять рядом с Никитой. Любимый сын, который зарабатывает большие деньги… Любая девушка будет восприниматься ими как угроза. Со своей стороны я, как могла, сглаживала углы, искала подход. Мы много времени проводили вместе, и мне, конечно, хотелось, чтобы в семье царил мир. Я старалась не обращать внимания на негативные моменты и сохранять в доме ощущение уюта и тепла.
Похищение детей
По натуре я очень спокойный человек, который готов идти на компромиссы и приемлет только мирные способы урегулирования конфликтов. Именно поэтому, несмотря на угрозы со стороны свекра, я не препятствовала общению девочек с бабушкой и дедушкой. Все лето родители Никиты забирали Соню и Веру на выходные.
В конце августа я как обычно отвезла девочек, потом Лена, мама Никиты, стала писать мне различные отговорки, из-за которых я никак не могла забрать детей обратно: «Мы сейчас за городом», «Мы едем погулять», «Сегодня решили поехать туда-то». Так продолжалось достаточно долго. За двое суток до дня рождения младшей дочери, 14 сентября, я получила сообщение от бывшей свекрови: «Больше не хочу с тобой разбираться. До свидания». И заблокировала меня везде, где только возможно. В итоге я не смогла ни увидеть своего ребенка, ни даже просто поздравить.
Девочек скрывали от меня полтора месяца. Дикость.
С Никитой на тот момент мы не поддерживали связь уже несколько месяцев — с мая. Он не отвечал на мои сообщения и звонки. Зато ко мне постоянно приезжал его отец, угрожал, говорил: «Не звони и не пиши моему сыну, я сам с тобой разберусь. Я тебя уничтожу». Бывшие свекор и свекровь очень активно уберегали Никиту от меня, от обычного человеческого разговора, который, я уверена, помог бы мирно урегулировать ситуацию.
Тем не менее война продолжилась. В сентябре нас с мужем развели, и следом я подала заявление на установление места жительства детей и алименты. Сразу после этого бывшие родственники слили в Сеть те видеозаписи с камер. Честно говоря, это публичное поливание меня грязью сюрпризом для меня не стало. Единственное, я не была готова к тому, что манипулирование моими детьми дойдет до таких масштабов. Все-таки я надеялась, что Лена, как женщина, поспособствует тому, чтобы маленькие дети не страдали, ведь мы, взрослые, должны в первую очередь действовать в их интересах. Однако почему-то все происходит наоборот.
В октябре Лена и Игорь улетели к сыну в Канаду на его день рождения. Благодаря наводкам небезразличных людей я нашла своих детей — без кого-либо из родных рядом. Они были с няней в санатории под Москвой.
Похищение детей. Снова
Стоит ли говорить, что после шестинедельной разлуки дочки были в очень тяжелом эмоциональном состоянии? Вместе с ними я переехала в съемную квартиру, устроила девочек в сад, в остальное время мы гуляли, проводили максимум времени вместе. Соня и Вера постоянно боялись, что я уйду и не вернусь. Каждый вечер оборачивался кошмаром: они плакали, ходили всюду за мной хвостом, в своей комнате перед сном просили оставить свет включенным, а дверь — открытой, чтобы видеть меня, что я рядом. Ночью приходили ко мне в кровать. Каждый мой поход в магазин, когда дети оставались с няней всего на несколько минут, сопровождался истерикой: «Мамочка, ты куда? Ты вернешься? Не уходи, не оставляй нас». Это был ужас.
Только-только я привела девочек в чувство, заставила поверить, что я рядом и больше никуда не денусь, как их снова у меня отобрали. На этот раз силой.
24 ноября мы с малышками вышли из дома, как тут на нас напали. Трое — Никита, его отец и неизвестный мне мужчина — силой вырвали у меня из рук детей. Девочки плакали, кричали: «Мама, помоги!», но я ничего не могла сделать. Меня удерживал мужчина, в то время как папа и дедушка запихнули Веру и Соню в машину и тут же умчались на бешеной скорости.
Чтобы выкрасть детей, нужно было знать не только, где мы живем (а это была доступная информация — я предоставляла сведения суду), но и когда планируем выйти из дома. Я долго отказывалась верить в совпадения, но друзья призвали меня рассуждать логически. В тот день мы с девочками хотели побыть просто дома, однако мой юрист сказала, что нужно срочно выехать куда-то с детьми. Раньше такого не было: все необходимые экспертизы проводились у нас дома — без надобности таскать девочек по инстанциям. 24 ноября был единственный раз, когда нас просили выехать за пределы дома. И стоило нам выйти, как на нас напали…
Я верила в юристов, но друзья уговорили меня хотя бы проконсультироваться с независимым экспертом. Тут свою помощь предложила Милана Тюльпанова, с которой мы давно знакомы и которая сама прошла через похожую историю. Вскоре я поехала суд, посмотрела свое дело, отправила его другим юристам, и выяснилось, что среди документов нет ни одной справки, доказывающей мою правоту.
Я собирала доказательства на протяжении трех месяцев, и ничего из этого не было приложено к делу.
Так, за три дня до судебного заседания я сменила команду юристов, с которой мы начали экстренно пытаться что-то предпринять, иначе я просто проиграю дело. Думаю, меня пытались подставить, и, скорее всего, та сторона уже готовилась праздновать победу. Каким-то чудом нам удалось немного перенести заседание (оно состоялось 26 декабря), чтобы подготовить необходимые документы.
Победа в бою, но не в войне
Суд был тяжелый, долгий — длился восемь часов. Судья признала, что как мать я в состоянии позаботиться о своих детях — вне зависимости от того, будет помогать мне бывший муж или нет, и назначила место жительства девочек со мной.
По закону, как матери двоих детей, мне полагаются алименты на содержание девочек в размере 33% от зарплаты бывшего мужа. Как хоккеист, Никита хорошо зарабатывает, собственно, именно деньги и стали камнем преткновения во всей этой истории. Все началось еще в 2018-м, когда я впервые заговорила о разводе. Никита пугал, что отберет детей, и настоял на том, чтобы я подписала брачный договор, согласно которому я не претендую ни на какое совместно нажитое имущество. Я подписала. Более того: когда мы окончательно расстались, мне не вернули даже мои вещи.
Свои подарки (браслет, часы и пару сумок) Никита забрал обратно. Забрал и обручальное кольцо. Из брака я вышла максимум в одежде, которая была на мне. На этом все. Но ничего — справилась.
Я также была готова подписать мирное соглашение, предлагала самые разные условия, главное, чтобы девочки были со мной, но каждый раз получала отказ. Та сторона зациклена на идее отобрать у меня детей, чтобы я не имела на них никаких прав и не получала никаких денег. Оставить все средства в семье — вот их цель. Именно этим меня уже несколько месяцев шантажируют.
На суде 26 декабря в том числе решался вопрос алиментов. Адвокаты посоветовали мне отказаться от 33% и вместо этого озвучить фиксированную денежную сумму, которую я готова получать на содержание девочек. Суд сильно снизил требования, и теперь я буду получать примерно в 10 раз меньше, чем мне положено. Тем не менее вторая сторона намерена оспаривать и эту сумму и уже готовит апелляцию.
На суде, когда был озвучен главный факт, что дети остаются со мной, Никита сказал, что не будет препятствовать моей встрече с девочками. Увы, слово свое он не сдержал.
Уже на следующий день утром я стояла у ворот дома бывших свекра и свекрови. Все три машины семьи были дома, я звонила в дверь, но мне никто не открыл. Лишь подошли охранники и сказали, что хозяев нет и я должна уйти. Я вызвала полицию. Сотрудники, ровно как и я, позвонили в дверь, не получили никакого ответа и благополучно уехали.
Тогда я поехала в органы опеки, откуда начали звонить моим бывшим родственникам. До Никиты дозвониться не удалось. И это неудивительно, ведь он уже ночью улетел обратно в Канаду. Об этом мне сообщили подписчики, которые видели его в аэропорту в 4 часа утра. К слову, 14 января у его команды была игра, и он вышел на лед, что лишний раз доказывает, что мои дети сейчас находятся непонятно где без обоих родителей рядом.
В тот день опеке удалось дозвониться до свекра. Когда ему сказали, что приехала мама и она хочет видеть детей, прозвучал ответ, что они уехали. А куда — свекор говорить отказался, что абсолютно незаконно, ведь он не является девочкам родителем и не имеет права скрывать их местонахождение от родной матери.
Одна против всех
Несколько раз я писала заявление в полицию о похищении детей, но там мне повторяют, что не видят состава преступления для возбуждения уголовного дела. Опека тоже бездействует: составляет очередной акт и кормит обещаниями. Но ведь преступление налицо: отец двух малолетних дочерей находится в другой стране (и, насколько мне известно, с головой ушел в новые отношения), мать понятия не имеет, где они и с кем, ищет их, а органы, призванные защищать, бездействуют!
Правда, сейчас меня хотя бы не отправляют восвояси, а выслушивают. До того, как дело получило широкую огласку, меня как будто не замечали. Например, опека вынесла вердикт, что двух девочкам лучше будет жить в (!) однокомнатной квартире с папой, а также с прабабушкой и прадедушкой, которые там прописаны, нежели со мной. Это ли не абсурд? Этот адрес также был указан второй стороной, как фактическое место проживания девочек, что являлось ложью. 25 декабря органы опеки выехали по адресу и не обнаружили детей. Они указали в заключении, что девочек в той квартире не было. А где они находятся сейчас — неизвестно.
Решение суда еще не вступило в законную силу, чем и пользуется вторая сторона. Их апелляция также оттягивает этот момент. Детей продолжают от меня скрывать, я не видела их уже полтора месяца. Мне не дают поговорить с ними даже по видеосвязи… Даже в праздники… К слову, меньше, чем через 2 недели, у старшей дочери день рождения.
Я продолжаю ездить к дому родителей Никиты в надежде увидеть девочек хотя бы на прогулке, но, похоже, их держат в четырех стенах — только чтобы я не имела к ним никакого доступа.
Я постоянно меняю мобильные номера (потому что быстро попадаю в «черный список»), пишу, звоню — безрезультатно. Лишь однажды Никита вступил со мной в диалог, но по смысловой нагрузке его сообщений становится понятно, что он просто писал их под диктовку адвокатов. Бывший муж также отправил мне единственное видео за все это время. На нем он подзывает старшую дочь к себе. Видно, что Соня напряжена, у нее трясутся руки, скованы мышцы лица. Ребенок в стрессе, но Никита даже не замечает этого. А, может, не хочет замечать. Мне страшно представить, что происходит с девочками. Я мечтаю как можно скорее их забрать, пока последствия пережитого не стали необратимыми.
Добро победит. Должно победить
Сразу скажу, что не стану препятствовать общению дочерей с отцом. Единственное, мы пропишем порядок встреч, чтобы подобной истории не повторилось. Я хочу, чтобы дети росли в нормальной семье, были окружены вниманием обоих родителей, видели пример здоровых межличностных отношений. Но, думаю, этого не случится, пока Никита не повзрослеет и не сепарируется от родителей. Сейчас все это лишь мои мечты.
Я не хочу верить в то, что мой бывший муж совершает все эти безумные вещи осознанно. На мой взгляд, он находится под тотальным влиянием своих родителей, особенно — отца. У этих людей на уме только деньги. Никита поступает так, как ему говорят.
Думаю, если бы его от меня не прятали и у нас состоялся конструктивный диалог, мы бы смогли решить этот вопрос абсолютно по-другому.
Раньше я все никак не могла понять, почему Никита не дал мне развода еще тогда, полтора года назад. Он настоял на сохранении брака, хотя и палец о палец не ударил, чтобы хоть что-то изменить в наших отношениях. Пазл сложился только сейчас: у семьи был план, и на это требовалось время. Полтора года назад мне нечего было предъявить: я жила домом, детьми. Позднее же им удалось подстроить целую историю: когда мы расстались с Никитой на словах, но не официально, поселить меня в дом, напичканный камерами, заснять единственный момент, когда я привела в дом мужчину, и выставить это в Сети как измену, устроить травлю в СМИ. Сегодня Никита по-прежнему следует этой легенде, не отступая от плана. Больно лишь от того, что из-за этих игр страдают маленькие дети. Не понимаю, в какой момент я упустила то, что эти люди на такое способны…
Как бы там ни было, я стараюсь не унывать, не опускать руки, ведь это худшее, что можно сделать в данной ситуации. У меня две дочери, и они во мне нуждаются. Эмоциями делу не поможешь, поэтому я просто иду вперед. Да, иногда случаются и слезы в подушку по ночам, но утром я продолжаю борьбу: еду по привычному адресу, пишу и звоню на одни и те же номера, оббиваю пороги правоохранительных органов. Тяжело чувствовать свое бессилие, когда даже закон не может тебе помочь, но я настроена на успех.
Честно говоря, я не ожидала, что эта история станет такой резонансной, но очень этому рада: широкая огласка не позволила этому делу быть рассмотренным нечестным образом. Еще более я не ожидала увидеть столько поддержки. Мне пишут сотни знакомых и незнакомых людей, подсказывают решения, предлагают помощь. Многие мамы делятся похожими историями. Ужасно осознавать, в каком ущемленном положении находится женщина в нашей стране. Освещение моей истории — это освещение в первую очередь глобальной проблемы, когда женщины безуспешно борются за своих детей и ничто, даже закон, не в силах их защитить.
