Бабушка умерла, а Крестина попала в аварию: мать сестер Хачатурян впервые рассказала, как девушки живут сейчас

Без семьи, без планов, но зато на свободе

Панельная многоэтажка у самого МКАДа, небольшой дворик, третий этаж. Здесь живет Аурелия Дундук, мать всех четверых детей Михаила Хачатуряна. Я знаю этот адрес — бывала здесь 4 года назад, в самом начале истории, когда Мария, Ангелина и Крестина (не случайно пишу имя через Е, именно так записал дочь Хачатурян. — Прим. ред) еще томились в домашнем плену.

Сейчас за порог нельзя никому, потому что вместе с матерью живет младшая из дочерей Мария. Она, как и сестры, обвиняемая по делу, а общение с журналистами строго-настрого запрещено органами следствия.

— Как мы живем? Ну живем, — вздыхает Аурелия. — Одним днем фактически. Каждый день как день сурка. Все ждем, ждем. Только вот непонятно чего. Вердикт еще не оглашен, что будет — неизвестно. Конечно, я рада, что так все сложилось и девочки не в СИЗО, дома. Я могу их видеть, общаться. Могло бы быть и хуже гораздо…

Хуже быть действительно могло. Сестры Хачатурян сразу же, в день случившегося, были арестованы. Они во всем сознались, следователи Останкинского СК завели дело, а Останкинский суд через двое суток вынес решение — арест на время следствия. По всем законам уголовно-процессуального жанра они должны были выйти на свободу не раньше, чем лет через 20. Именно столько грозит женщинам по этой статье. Мужчинам дают пожизненный срок. А арест на время следствия практически 100%-ная гарантия обвинительного приговора. Но случилось чудо.

Сначала заговорили соседи, которых Михаил Хачатурян тоже терзал долгие годы. Они рассказывали, что видели и слышали из окон квартиры семьи крики, побои, драки. Говорили о том, как Михаил бегал по двору с пистолетом, как девочки были его фактическими рабынями. Отец запрещал им ходить в школу, практически не выпускал из дома.

В СИЗО заговорили и сами сестры: «Здесь лучше, чем дома».

Огромный общественный резонанс сделал свое дело — сестер перевели в главное следственное управление СК РФ. Проведенная психолого-психиатрическая экспертиза установила, что все трое сестер Хачатурян находятся в жутком посттравматическом стрессе от многолетних действий отца. А младшая Мария вообще не отдавала себе отчета в том, что делает. Ее признали невменяемой на момент убийства.

 — Через два месяца после ареста само следствие выходит в суд с ходатайством об изменении меры пресечения на так называемый запрет определенных действий, — вспоминает защитник Крестины Хачатурян Алексей Липцер. — В итоге Басманный суд отпустил всех троих домой, но установил для сестер ряд запретов: не выходить из дома в ночное время суток, не жить и не общаться друг с другом и другими свидетелями по делу, не использовать интернет.

С той поры одно ограничение снято: выходить из дома девочки теперь могут в любое время суток. Но все остальное в силе. Ведь следствие все еще идет (о его ходе ниже). Они так и живут все по разным адресам. Младшая — с матерью, а остальные — по родственникам.

— То есть девочки не общались между собой вот уже 4,5 года, с того самого злополучного дня? — спрашиваю я у Аурелии.

— Да, именно так. Видеть они могли друг друга в коридорах следственного комитета. Или в суде. А так совершенно никакого контакта. При этом Мария, Ангелина и Крестина всегда были не разлей вода, не расставались ни на день. Мало того, сыну моему Сережке тоже ведь не разрешено с ними общаться.

— Как вы празднуете Новый год, 8 марта, дни рождения? С дочками по очереди?

— Да никак не празднуем. Не до этого нам. А весной прошлого года еще и мама моя умерла от коронавируса. Девочки даже на похороны не смогли прийти. Наверное, можно было написать ходатайство следователю, попросить разрешения, но это все долго. Мы с Сережкой вдвоем маму хоронили. И брат мой еще. Девчонки потом сходили на могилку каждая сама по себе.

— Я вам очень соболезную. Помню вашу маму хорошо, она так защищала девочек. И на суды ходила, и на ток-шоу.

— Ой, это такое горе, конечно. Мама у меня в Молдавии жила, и, когда в очередной раз границы закрывали, я ей позвонила и уговорила приехать к нам. Вот в автобусе, по дороге, она и заразилась. И все в жизни без нее стало как-то не так. Тяжело…

— Вы одна детей тянете? Или девочки работают? Учатся?

— Работают. Как я одна-то справлюсь? Учиться так ни одна и не пошла в итоге, хотя Ангелина и Мария сдали ЕГЭ уже будучи под следствием, и хорошие у них баллы. А Крестина на момент всего случившегося числилась в медицинском колледже. Бросила. Но какая тут может быть учеба, когда непонятно, чего ждать. Посадят их, не посадят?

— А без интернета им как?

— Да привыкли уже. Книжек больше читать зато стали.

— Вы думали, что так надолго все затянется?

— Нет, конечно. Я и не рада, и рада. Все-таки знаете, думаю вот так иногда, что еще день они дома, могу позвонить, могу приехать повидать. А что там в итоге суд решит — это еще большой вопрос же. Они мне хоть и не признаются, но тоже так думают наверняка. Поэтому никаких планов, никаких мечтаний. Даже на работе не продвинешься, хотя Ангелину вот хотели повысить. Но интернетом же нельзя им пользоваться, а он везде нужен. Так и живем.

Девочкам сейчас 21, 22 и 23 года. Парень есть только у Крестины.     

— Хороший мальчик. Но они недавно с ним в аварию попали. Какие-то пьяные в их машину въехали. И ничего им, кстати, не было. Никакого уголовного дела, ничего. Отпустили. Хотя и парень пострадал, а дочь вообще в больнице лежала с переломами.

Материально помогали только адвокаты

Аурелия говорит, что за эти годы они с адвокатами дочерей стали уже почти как родственники. Напомню, что вся команда защищает сестер Хачатурян бесплатно.

— Ой, они такие хорошие у нас. Всегда помогают: и помощь, и все что угодно, если надо. Леша Липцер тогда устроил Крестину на квартиру, снимали ей жилье за свои деньги. Ярослав Пакулин, адвокат Марии, тоже всегда на связи, всегда: «Обращайтесь, обращайтесь». И Мари Давтян, и  Алексей Паршин. Как бы мы без них, я не знаю вообще. За эти годы у троих из наших защитников дети родились. Папами стали Пакулин и Липцер, ребенок родился у Мари. Скоро [их дети] в школу пойдут уже, а мы все ждем и ждем вердикта.

Тома с материалами дела сестер Хачатурян уже не влезают в грузовик. Столько допросов, экспертиз, свидетельских показаний, снова экспертиз, снова допросов. И даже есть как бы уголовное дело внутри уголовного дела.

Хронологию уголовно-судебного разбирательства объясняет Алексей Липцер. 

— Предварительное расследование продолжалось с лета 2018-го по декабрь 2019-го. А летом 2019 года следствие выделило материалы в отношении отца в отдельное уголовное дело, его посмертно заподозрили в совершении ряда преступлений — «истязания», «насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетних» (то есть своих собственных дочерей. — Прим. ред.) и прочее. Но тогда в возбуждении дела было отказано в связи со смертью подозреваемого. Это стандартная процедура. Настоять на проведении следствия посмертно могут только ближайшие родственники. У Михаила Хачатуряна это сестры. Но они тогда этого делать не стали…

В итоге лишь в конце 2019 года дело было передано в Генпрокуратуру. Но прокуроры отказались утверждать обвинительное заключение по статье 105 ч. 2. Посчитали, что девушки действовали в состоянии необходимой самообороны, и направили все материалы обратно в СК на доработку.

Прошло еще несколько месяцев, генпрокурора Чайку сменил Краснов, СК провел дополнительное расследование и снова отправил материалы в прокуратуру на утверждение, статью так и не изменив — «Убийство группой лиц…». Со второй попытки все это приняли и передали в Мосгорсуд. Это была уже первая половина 2020-го.

Около года длилась волокита с выбором присяжных заседателей. То они не пришли, то снова что-то сорвалось, то опять не пришли. Потом потерпевшие заболели ковидом. И так до весны 2021 года. Затем сестры убитого, а они считаются в этой ситуации потерпевшими, все-таки решили добиться возбуждения уголовного дела против Михаила Хачатуряна с целью его реабилитации. И им это удалось. Не реабилитации, а возбуждения дела. В итоге суд над их племянницами так и не состоялся, все тома из Мосгорсуда вернули обратно в СК. И вот уже больше года идет расследование дела против Михаила Хачатуряна.

— В итоге следствие доказало его вину?

— Фактически да. Против него выдвинуты обвинения по нескольким статьям: «Истязание», «Насильственные действия сексуального характера», «Понуждения к действиям сексуального характера несовершеннолетних». И мало того, может появится еще ряд — прокуратура не утвердила обвинение, а вернула материалы назад, указав необходимость дополнительной квалификации действий Хачатуряна.

— И что, будет суд?

— Да. Мы надеемся, что его признают виновным. По крайней мере, мы считаем, что проведенным СК расследованием это доказано.

— Тогда с девочек снимут обвинения?

— Не факт. Все это будет всего лишь еще одним установленным доказательством, что девушки действовали в состоянии необходимой обороны. А дальше сначала следствие, а после и суд решит судьбу сестер Хачатурян.

Пока же Мария, Крестина и Ангелина являются обвиняемыми по статье «Убийство группой лиц по предварительному сговору» — особо тяжкой статье УК РФ.

Статья про самооборону есть, а прецедентов нет

 — «Необходимая самооборона» — статья, которая давным-давно есть в уголовном кодексе. Но вот практики ее применения в российской судебной системе нет, — говорит юрист и правозащитник Иван Мельников. — Только в редких случаях, и то после общественного резонанса, возбуждается дело именно по этой квалификации. А чаще всего у следственных органов так принято: кто больше пострадал, тот и пострадавший. В итоге по тяжким статьям в тюрьму садятся жертвы насильников, вооруженных грабителей. Про домашнее насилие вообще молчу, это черная дыра нашего законодательства. Закон о подобном явлении так и не принят. И женщины годами живут под гнетом тиранов, беззащитные и беспомощные. А потом мы все видим статистику: 15% всех осужденных женщин в России сидят за убийство мужей. Сколько среди них жертв домашнего насилия? Скорее всего, большинство.