Увлечение здоровой пищей началось, как только я уехала из родительского дома в двадцать два года. У меня никогда не было способности ограничивать себя: переедание было моим спутником с детских лет. Помню, в отсутствии чего-то более съедобного я объелась сухим порошком какао. Потом долго не могла его даже видеть.
Мама моей подруги рассказала, что если есть только ту еду, которая не повышает сахар в крови (точнее, повышает его медленно), то аппетит пропадет, и ты похудеешь. Вау! Я поняла, что если открою тот самый «волшебный» секрет про питание, то жизнь наладится. Я решила, что мне обязательно надо правильно питаться, чтобы сбросить набранный во время подросткового возраста вес. Думала, что если я буду худой и красивой, как модели в журналах, тут же стану счастливой.
В омут с головой
Я бросилась на изучение различных методов питания, чисток, и так далее. Когда я уехала от родителей, одной из первых вещей, купленных мной, была пароварка. Я начала варить в ней гречку и брокколи. Я сняла квартиру через дорогу от офиса и практически жила работой — дизайном. Уже тогда мои попытки правильно питаться не приводили ни к чему хорошему: на выходных я срывалась. Правда, лишь на фрукты, но в огромных количествах. Так продолжалось несколько лет.
Следующий виток моего безумия начался, когда я вышла замуж и переехала в Америку вслед за супругом. Мне было двадцать восемь лет. Потребовался не один год, чтобы приспособиться к новой стране, ее привычкам и даже манере покупать продукты. После периода адаптации я снова бросилась в «исследования». Я изучала йогу, книги по самопомощи, книги по питанию, книги о психологии питания (например, «Когда еда — это любовь»), книги о том, как быть счастливой.
А что же с питанием? Некоторую пищу я себе вообще не позволяла, например, мороженое или пиццу. Только полные идиоты едят пиццу! В этом был весь смысл моей фиксации на «здоровом» питании — чтобы чувствовать себя выше других. У меня была настолько низкая самооценка, настолько ранимое эго, что мне надо было хоть как-то возвыситься в глазах окружающих. Мне не казалось, что я болею, что у меня расстройство. Я считала, что все было под контролем. Я думала, что все так живут. Как говорится: «Сумасшедшие люди не понимают, что они сумасшедшие. Если бы они понимали, то они не были бы безумцами».
Я была уверена, что мне нужны две вещи: хорошая фигура и счастливый брак. Я бросилась на изучение взаимоотношений, потом начала ходить на семинары. Я потратила очень много денег, думаю, около пятидесяти тысяч долларов. Однако мое пищевое расстройство было все еще при мне. Я ела только правильную еду, а по ночам ею же и объедалась. Долгие годы это был замкнутый круг.
«Сойти с ума»
У меня были постоянные «заскоки»: мое расстройство пагубно сказалось на моей психике. Однажды мне показалось, что у меня инфаркт, и я срочно побежала к врачу, но с сердцем все было нормально. Я выдумывала себе разные непереносимости: решила, что мне нельзя есть сахар, пшеницу, потом зерновые и так далее.
Я купила устройство для клизмы, все добавки (а это куча денег) и принялась «чиститься». На самом деле никаких отложений за неделю не вышло, потому что их и не было. Однако помучила я и себя и мужа основательно. Мне стыдно вспоминать, через что ему пришлось со мной пройти: все мои метания, искания…
Я не ходила по ресторанам. Кто знает, что они кладут в еду!? Если ходила, то это был большой стресс. Я заказывала нечто самое «чистое» — опять же чтобы другим было видно, какая я умная. Как-то я была вегетарианкой (месяцев восемь), и меня пригласили на ужин в ресторан стейков. Там я заставила повара пожарить мне овощи на гриле.
Походы в супермаркет тоже вызывали большой стресс. Ведь все продукты ужасной американской пищевой индустрии напичканы консервантами и ядами! Я внимательно читала ингредиенты, выискивая, что я не могу есть. В результате оказывалось, что в супермаркетах можно потреблять сотую часть продуктов. Все остальное вредно.
Орторексия была симптомом духовной болезни, которая вызывала беспокойство, раздражение и неудовлетворенность. Мне постоянно хотелось куда-то уехать, что-то поменять. Я работала дома, получала большую зарплату, меня любили и уважали. Однако я убедила себя, что эта работа бессмысленна и вообще надо заниматься своей «миссией» в жизни. Проблема в том, что я так и не могла придумать, что это за миссия, потому что все мое время занимала либо еда, либо коматозное состояние после еды, либо мысли о том, что мне есть, либо что мне не есть.
«Лечение географией»
После двенадцати лет брака я ушла от мужа и переехала на другой конец страны. Это классический способ, которым зависимые пытаются справиться со своей болезнью — «лечение географией». Я ушла со своей высокооплачиваемой работы и решила посвятить свою жизнь только себе. Я ни с кем не хотела общаться, а контакт с окружающим миром поддерживала с помощью соцсетей. Моим лучшим другом была собака. Я наконец-то перешла на органические продукты и в какой-то момент решилась сделать то, что никогда не делала — пойти к подруге-диетологу (остальных специалистов я втайне считала мошенниками). Я спросила: «Что мне сделать, чтобы похудеть?». Она ответила: «Нет ничего проще! Просто перестань есть углеводы, молочные продукты, сахар и перейди на овощи и мясо». Окей! Это была радикальная версия Палеодиеты. Я начала привыкать к такому ограниченному набору блюд.
В конце болезни мои затраты на еду составляли около восьмисот долларов в месяц — только органика, только «правильные» и самые крутые продукты. Когда я только переехала в США, наши затраты на двоих с мужем были двести долларов в месяц.
У меня появился молодой человек, с которым мы до сих пор вместе. Когда я сидела на Палеодиете, он говорил: «Я прямо не знаю, что тебе приготовить. Что ты сегодня ешь? Что не ешь?». Сам он любит мексиканскую кухню, но, увы, в мексиканских ресторанах мне вообще нечего было есть. Кукуруза, молочное и мучное — о, ужас!
Срывы
У меня стали случаться постоянные срывы и, как следствие,— переедание. Я часто набивала живот так сильно, что мне не хотелось ни с кем разговаривать. Спать приходилось на левом боку. Если я, например, работала и не знала, как решить определенную проблему, то буквально за секунду могла оказаться у холодильника. Во время срыва было просто отупение и иногда помутнение, я даже не помнила, что съела.
Из-за этого я, конечно, не худела. Мой вес колебался в районе восьмидесяти килограммов. Однако я была уверена: стоит мне взять себя в руки, я стану тонкой и звонкой — ведь я питаюсь только здоровыми продуктами, мне просто не надо так много есть.
В последний раз, когда я сидела на жесткой диете, у меня начались пугающие «сдвиги», которых раньше не было. Открываю как-то морозильник, а он сверху донизу забит замороженным мясом. Я отшутилась, что у меня началось патологическое накопительство, но это уже были не шутки, а реальное расстройство психики.
Самое страшное, что во время вождения машины у меня стали появляться мысли, а не выехать ли на встречную полосу.
Знаете, мне крупно повезло, что у меня нет тяги к алкоголю. Мне просто не нравится спиртное. Если бы нравилось, я бы точно стала алкоголиком…
Точка невозврата
В феврале 2016 года я полетела в Нью-Йорк. Мне только что исполнилось сорок три года. Я остановилась дома у подруги, которая в это время была в отпуске. В квартире я была одна. Внезапно я начала жрать — это самое верное слово. Я съела буквально все, что было не приколочено. Чтобы не дай Бог подруга не заметила, я записывала съеденное на бумажке, чтобы затем купить.
Это называется феномен тяги — когда съедаешь первый компульсивный кусок и уже не можешь остановиться.
И тут я поняла, что моя последняя надежда не сработала. Я думала, что если не буду употреблять углеводы в течение длительного времени, то мое тело больше не будет их хотеть, и все наладится. Я поняла, что просто живу в аду. Все мои мысли были только о еде или о контроле еды. Если я не ем, то я занимаюсь тем, что отгоняю от себя мысли о пище. Я поняла, что если хоть один день мне еще придется контролировать себя, то лучше застрелиться. В этот момент произошло признание полного бессилия. Хоть волком вой, хоть стены грызи, а я все равно снова и снова буду компульсивно есть.
Начало нового пути
Я начала обзванивать все сообщества по избавлению от пищевых зависимостей и обнаружила группу людей, которые называли себя «выздоровевшими». Как так, выздоровевшие? Они вообще не говорили про еду, а только про шаги и про Большую Книгу Анонимных Алкоголиков (в ней изначальные, точные инструкции по шагам). Я думала, они мне врут, несут какую-то «духовную чушь», поэтому я их сразу в лоб спросила: «А как вы едите?». Они все, как один, сказали, что еда перестала быть проблемой: едят, когда голодные, останавливаются, когда сытые. Для меня на тот момент это звучало как какая-то сказка.
Я была в рабстве у своей болезни и думала, что всю жизнь пища будет управлять мной, а не наоборот. Однако я решила попробовать и начала работать по программе «Двенадцать шагов». Она одинакова для всех зависимостей и помогает наладить связь со своей Высшей Силой. Каждый понимает ее по-своему, для меня это Бог. Цель программы — стать полезным этой Высшей Силе и другим людям, в результате чего придет здравомыслие в отношении еды.
От меня требовалось несколько вещей.
Каждое утро я проводила (и до сих пор провожу) пятнадцать минут в молитве и медитации. Вечером тоже медитирую и пишу отчет о прошедшем дне наставнику.
И все же основа программы — помощь другим. У меня сразу появилась мечта спонсировать людей в России. Волей случая я оказалась на год в моей родной стране и нашла таких же безнадежных, как я. Они тоже выздоровели, и мы решили организовать сообщество Анонимных Компульсивных Переедающих. Мы помогаем тем, кто уже перепробовал все человеческие методы и готов к духовному решению проблемы.
Излечение
Примерно через месяц или полтора после того, как я присоединилась к программе, ушла моя одержимость едой. Во время приема пищи начало появляться чувство насыщения и даже углеводы перестали на меня действовать так, как раньше. Я решила попробовать испечь знаменитый русский торт-медовик для своего молодого человека. Испекла, съела кусок, думаю: «Вот, сейчас начнется». Нет, не началось. Я поставила торт в холодильник и забыла про него! Это было невероятное чудо, и оно продолжается до сих пор, каждый день, уже почти 2 года.
В общем, как говорят в программе, я работаю на Бога, а он мне платит зарплату здравомыслием и воздержанием. Работа непростая, но и зарплата хорошая. Это очень практическая программа, тут не нужны философские или теософские размышления. Просто тебе говорят, что делать, и ты делаешь. Болезнь уходит сама по себе. В голову начали приходить новые мысли о любви к людям. Жизнь реально заиграла новыми красками. Я намного счастливее, чем когда-либо раньше. Мы, как выздоровевшие переедающие, имеем возможность прожить две совершенно разные жизни.
Кстати, знания о здоровом питании пригождаются для поддержания здоровья. Я разборчива в еде, но без фанатизма. Если меня приглашают в гости на чебуреки, я уже не буду оскорблять хозяев лекциями о вреде жареного теста, а тем более в сочетании с мясом. Я съем, сколько мне надо, и скажу спасибо. Раньше у меня всегда было непреодолимое желание кому-то что-то вещать. Все, что я изучала, все вокруг меня срочно должны были начать делать. Мама мне недавно сказала: «Почему это мы должны были делать то, что ты недавно прочитала?». Однако во времена моей болезни она не осмеливалась мне это сказать. Я была семейным тираном.
Мой молодой человек не совсем понимает (или принимает), что у меня хроническая болезнь и что мне надо будет помогать другим всю оставшуюся жизнь. Но я-то знаю, что как только я ослаблю свою работу по программе, я снова погружусь в свое безумие. Это новый образ жизни, а не просто кратковременный период лечения. Каждое утро я все отдаю на волю Бога. И, кстати, помогать другим переедающим — это самая большая радость. Наконец-то моя жизнь обрела смысл, и у меня есть возможность по-настоящему помочь людям, страдающим от компульсивного поведения с едой.
