ОДИН ИЗ СПОСОБОВ ИЗЛЕЧИТЬСЯ ОТ ПРИСТРАСТИЯ К РОКОВЫМ ЖЕНЩИНАМ
«Выглядела она как настоящая Пиковая дама. Все общепринятые признаки были в наличии — черные глаза (вероятно, даже и с поволокой), черная буйная грива волос, низкий завораживающий голос — им пелись романсы собственного сочинения… В России она в свое время оставила гору «трупов», преимущественно в акватории Дома литераторов. А в Нью-Йорке стала работать мисстрессой в клубе садо-мазохистов под названием «Пандора» (кстати, это заведение считается одним из наиболее престижных клубов такого рода)… Вот что она рассказывала: — Когда вы приходите в клуб «Пандора», вам предлагают меню. Например, плетки, побыть собачкой, заворачивание в резину, побыть ребенком… «Оборудование» очень похоже на декорации детского кинофильма «Марья-искусница». Роскошное подземелье с фантастическими черепами стоит 200 долларов в час…
Однажды пришел мой старый знакомый, сказал: «Сделай так, чтобы я забыл свою страсть к одной женщине. Бей, пытай меня. Я чувствую, что наваждение слетит, как шелуха». Я его отговаривала, но потом сделала все, что он просил.
Самое интересное, что он не только охладел к той женщине, но и стал моим постоянным клиентом. А после него в меню появилась еще одна эксклюзивная услуга (исключительно для романтических русских) — «излечение от роковой страсти»…
МАТА ХАРИ ПО-РОССИЙСКИ
«Роковой женщиной в моей жизни стала валютная проститутка. Это было еще в советские времена. Я тогда занимался долларовыми махинациями в гостинице «Интурист», и она иногда сбрасывала мне валюту своих клиентов. Она была очень красивая и умная, закончила институт иностранных языков. Я переспал со всеми ее подружками, но перед ней просто робел. Ничего не мог с собой поделать. Кстати, не только я. Вокруг нее была какая-то непонятная зона, как в фильме Тарковского «Сталкер». Люди вели себя совершенно непредсказуемо. Иностранцы ей, естественно, доставались самые лучшие, и она с ними никогда не договаривалась о цене, они сами оставляли все на тумбочке по максимуму.
Но однажды меня как прорвало. Мы сидели в интуристовском ресторане в технический перерыв. Никого, только официанты сновали, меняли на столах скатерти.
Я говорил безостановочно минут сорок. Все: и что я ее люблю, и она мне снится чуть ли не каждую ночь, что не могу работать, только о ней и думаю. Что безумно хочу ее, готов все бросить и жить с ней где-нибудь в лесничестве, в сторожке… Выплескивал слова, слова и сам удивлялся — неужели это говорю я. Она молчала и внимательно меня рассматривала.
«Поехали ко мне», — сказала она тогда просто.
Помню, вначале я сидел как каменный и не мог заставить себя сделать два шага до ее кресла. Казалось, что ничего не получится — пока она сама не поцеловала меня.
А потом такое началось. Это она сделала, от нее это исходило, Я ощутил себя почти богом. Богом любви. Я имел власть над всем сущим, раскручивая мир вокруг себя… Я, в общем-то, считал себя нормальным здоровым парнем, но это было выше всяких человеческих возможностей.
И еще помню, меня обожгло: так с ней себя чувствуют, наверняка, все мужчины. С ней каждый, самый последний становится суперменом. Такая от нее исходила энергия.
Обожгло, скрипнул зубами и опять к ней приник.
Трое суток это продолжалось. Я уходил от нее, стараясь не расплескать переполнявшее меня счастье. Мне казалось, теперь все будет по-другому. Через день, в гостинице, меня взяли. Постепенно все стало сходиться на том, что это она меня сдала. Скорее всего, она была из Комитета, поэтому, понятно, ее до сих пор и не трогали. Выходило, что она со мной поступила, как Клеопатра. Только вместо смерти за ночь любви я — в нашем прозаическом веке — отделался сроком. Сдала, наверное, чтобы я ей не мешал выполнять задания, что ли. Но при этом наградила. По-царски. А может, все и не так было. Может, начальство все за нее решило. Испугалось, что она влюбится и завалит работу. Поэтому и поспешило убрать меня на лесоповал.
Я взял вину на себя, подельщиков не выдал. Мне дали пять лет по 88-й статье. Вышел через три года, когда началась горбачевская перестройка. Узнал, что она вышла замуж за одного из своих клиентов — банкира и владельца сети ювелирных магазинов в Швейцарии. Больше я ее никогда не видел. Хотя нет — один раз — на обложке солидного журнала. Муж отдал ей управление своей империей, и она стала бизнесменом года. А я до сих пор ни о чем не жалею. И лучшей женщины у меня не было…»
