Когда я была маленькая, еда в нашей семье считалась и наградой за послушание, и наказанием. Сделала хорошо — получишь конфету, а что-то натворила — неделю не будешь есть сладкого. Так что еда всегда была важной частью моей жизни, с самого детства.
Когда мне исполнилось шестнадцать лет, я начала резко поправляться из-за гормональной перестройки.
Толстой или даже полной меня уж точно нельзя было назвать, и я прекрасно жила в своем теле и радовалась жизни. До тех пор, пока кто-то из одноклассников не сказал, что моя пятая точка похожа на аппетитные ягодицы Дженнифер Лопес.
Сейчас бы, вероятно, многие девушки только обрадовались такому сравнению, но я подумала: «Непорядок! Надо худеть!». И побежала искать способы быстро сбросить вес в интернете. Я нашла идеальный для себя метод: можно есть все, что хочешь, но лишь по полпорции.
Конечно, я не наедалась половиной котлеты и ложкой картофельного пюре. Зато я чувствовала себя победительницей. Это сладкое чувство победы над собой мне так понравилось, что мне не составляло никакого труда выбрасывать недоеденную еду. Со временем я изучила вопрос. Начала правильно питаться, исключила вредные продукты, мучное и сладкое, пила много воды, ходила в бассейн. Чем больше я худела, тем более маниакальным становилось мое поведение. Мне казалось, если я съем лишнее яблоко, то поправлюсь на десять килограммов!
Плоский живот стал гарантом моего благополучия. Я уже работала, но каждые три часа отлучалась в туалет и качала там пресс. От параметров моего тела зависело мое настроение. Да что уж там настроение: мне казалось, от этого зависит вся моя жизнь! Я не разрешала себе отдыхать, потому что во время отдыха я не худею. Усталая, я шла с работы, но все равно поднималась по эскалатору.
Я убиралась, чтобы похудеть, занималась сексом, чтобы похудеть…
Потом я уже не могла есть твердую пищу. Организм ее просто не воспринимал, да и я понимала, что надо идти дальше и еще больше урезать калории. Я варила себе бульоны на грудке и придерживалась питьевой диеты. У меня развился психоз: я мыла тарелки чуть ли по пять минут, не дай бог на них останется жир!
Я старалась подчеркивать свою идеальную фигуру одеждой, носила короткие юбки. Я ощущала себя королевой. Мне было девятнадцать лет, когда я встретила своего будущего мужа, с которым мы поженились через три года.
В зеркале я по-прежнему видела толстую девочку. Мама утверждала, что из-под юбки у меня торчат палки (я весила 49 кг при росте 173 см), а я хватала свою кожу и кричала: «Это жир!».
У меня пропали месячные. Я не говорила маме, скрывала этот факт очень долгое время. Потом она заметила, что я не покупаю гигиенические средства и спросила, в чем дело. Тогда мне пришлось признаться. Родительница тут же потащила меня к врачу. Медики поставили мне аменорею, бесплодие 2-й степени и назначили гормональное лечение. Мне было двадцать три года, уже год я была замужем, и, конечно, я хотела детей от любимого. Мама говорила: «Тебе нечем заняться, вот ты и бесишься. Появится ребенок, все нормализуется». Примерно год я принимала сильные гормоны и в двадцать четыре забеременела.
Надежды мамы не оправдались. У меня была прегорексия: во время беременности я по-прежнему жестко ограничивала себя, постоянно занималась спортом и не позволяла ничего запретного. За все девять месяцев я не съела ни одной конфеты и вообще не набрала вес. Из роддома вышла такой же худой «палкой», какой была и до беременности. Роды были сложными, малыш родился с сильной аллергией…
Я думала, ребенок меня спасет. Думала, вот сейчас я им займусь, и дурь сама из меня выйдет. Получилось наоборот: когда кормила грудью, начались срывы. Как-то субботним вечером подумала, почему бы себя не порадовать и не купить пирогов и всяких сладостей.
Я купила целый пакет еды и сама в одиночку все съела. Мне было так плохо, что я лежала и не могла шевелиться. Мне даже дышать было тяжело!
На выходных я объедалась, затем устраивала три дня голодовки, потом опять ела гречку. У меня была иллюзия, что я научилась контролировать объемы своего тела. Я воровала деньги у мужа и покупала на них еду. Тайком съедала ее в ванной, пока все спали, а обертки прятала.
Доходило до того, что если ко мне во время еды подходил сын, я кричала на него, уходила в комнату и закрывалась. Я ненавидела себя, потому что то, что со мной происходило, перестало быть управляемым.
Я пошла к психологу, которая заявила, что мне просто нужно полюбить себя. Я развесила по всему дому листочки со словами «Ты самая лучшая», но мне это не помогло. Затем эта женщина решила, что необходимо проработать детские травмы: мол, я просто недополучила в детстве любви. Это также не сработало, и я продолжала срываться. Только теперь к моему пищевому расстройству добавились еще и негативные эмоции по поводу родителей. На этом фоне я ела еще больше. Затем я работала с диетологом — толку никакого. Я все понимала, но просто не могла соблюдать предписанные им правила!
Как-то раз я наткнулась в Сети на фразу о том, что вегетарианство помогает от пищевых расстройств. «Бинго!» — подумала я и тут же кинулась изучать этот вопрос. Затем начала соблюдать постулаты вегетарианства: исключила мясо, яйца и молочные продукты.
Я постоянно посещала семинары по личностному росту. Мне все говорили, что просто нужно найти свое место в жизни, и болезненные отношения с едой пройдут сами собой. Я выучилась на дизайнера, создала свой бренд, который стал популярным, но мне это не приносило радости. Я по-прежнему была безумна, все время думала о еде: могла растянуть пакет моркови на целый день. Я очень устала, потому что страдала уже десять лет. Естественно, я потеряла свой бизнес, потому что не могла отдаться делу полностью: в моей жизни был другой всепоглощающий интерес.
Вскоре я познакомилась с женщиной, которая говорила, что является праноедом (человеком, утверждающим, что он способен длительное время обходиться без пищи и воды, или только без пищи, — прим. Woman.ru) и не ест уже девять лет. Новая знакомая начала меня потихоньку подводить к «ничегонеедению». Сначала я стала веганом, затем исключила из рациона все крупы, потом стала сыроедом.
Я слушала лекции различных «гуру», которые учили меня быть ведической женщиной, варила отвары из каких-то корешков, настаивала их, затем пила. Я носила длинные юбки, заплетала косы, делала прямой пробор (чтобы установить связь с космосом)… Я сажала маленького сына рядом с собой, включала фильм о вреде сахара и говорила: «Вот видишь: это есть нельзя, от этого разрушаются зубы!».
Самым печальным было то, что меня никто не понимал. Все давали какие-то советы из разряда «займись уже чем-нибудь, тебе просто скучно» и задавались вопросами, почему я не могу взять себя в руки. Я была похожа на онкобольную — синяки под глазами, серая кожа, тусклые глаза, торчащие кости. Утром мне даже руку было тяжело поднять. У меня было все — муж, сын, родители — но мне не хотелось жить. Я верующий человек, но не религиозный. Впервые в жизни я попросила Бога мне помочь: сама я справиться уже не могла.
Через некоторое время на улице я встретила давнюю знакомую, с которой мы не виделись года два, за это время она сильно похудела. Слово за слово, и я выяснила, что приятельница преобразилась с помощью общества Анонимных компульсивных переедающих. Она предложила сходить туда вместе. Я согласилась, потому что мне было уже нечего терять. На первой же встрече я расплакалась, потому что впервые за тринадцать лет встретила людей, которые меня понимали.
Муж сначала скептически отнесся к очередной моей причуде. Первое, что его интересовало — платно ли это.
За 13 лет мы потратили уйму денег на мою болезнь: психологи, диетологи, тренажерный зал, врачи, программы питания и, конечно, сама еда…
Узнав, что посещение является бесплатным, супруг подумал, что это секта. Однако в секту обычно несут деньги, здесь же такого не было.
Сперва мне предложили такую схему: существуют триггерные продукты, от которых необходимо отказаться. Исключишь — считаешься «трезвым». Ежедневно надо было отправлять куратору (человеку, который меня вел) отчет о том, что я ела, в граммах. Я все делала по плану, но со временем начала съезжать с катушек. Если наступало время приема пищи, а я была в метро, я все равно доставала контейнер с едой и ела. Люди считали меня ненормальной. Я начала срываться даже на разрешенные продукты вроде гречки: могла съесть кастрюлю. Я почти не ходила в гости: там ведь нет моих правильных продуктов. Стала чуть ли не отшельницей и все еще была одержима едой.
Я продолжала посещать группу и познакомилась с женщиной, которая рассказала мне, что решение моей проблемы — не какие-то новые схемы с едой, а духовное просветление. Программа, которую практикуют в обществе Анонимных компульсивных переедающих, состоит из двенадцати шагов. Сперва необходимо принять свое бессилие перед едой, а затем признать, что есть сила, более могущественная, чем человек. Как раз она и может вернуть ему здравомыслие. Эта организация нерелигиозная: необязательно верить в Бога. Просто каждому члену группы надо найти для себя силу (для кого-то это вселенная, для кого-то — природа).
Одним из шагов к моему выздоровлению являлось признание собственного эгоизма. Вообще корень любой зависимости — это эгоизм. Все проистекает из него: перфекционизм, жалость к себе, самобичевание, зависть. Как эгоисты, мы ожидаем от людей, от себя и от мира чего-то невероятного, но ожидания никогда не совпадают с реальностью.
Из-за этого и образуется «дыра», которую человек и пытается чем-то заполнить. Алкоголик делает это с помощью выпивки, наркоман — с помощью запрещенных веществ, а кто-то, как я, заполняет ее едой.
Чем больше мы это делаем, тем больше становится дыра, а симптомы ухудшаются. Зависимые никогда не смогут найти то, что навсегда заполнит их, если не поверят в некую силу.
Помню, когда услышала все это, подумала: «А вдруг это правда?». Ведь я тринадцать лет не могла найти вещь, способную заполнить мою дыру, так почему бы не попробовать? Я уверовала в концепцию Бога, и он в итоге спас меня. На самом деле он спасал меня на протяжении всех этих тринадцати лет, просто я этого не понимала.
Также одним из шагов к выздоровлению является возмещение ущерба тем, кому ты его причинил из-за своего эгоизма. Я ездила к подругам, родителям, знакомым, которых когда-то обидела, и будто морально очищалась. Я избавлялась от осознания своей исключительности и превосходства.
Я возмещаю ущерб сыну, стараюсь быть ему полезной, проводить с ним много времени. Ведь все его детство эмоционально меня не было рядом с ним…
Моему мужу, конечно, надо поставить памятник. Он очень спокойный и всегда меня ждал, знал, что вмешиваться не надо. Я никого к себе не подпускала. В семье меня называли тираном.
Последний шаг — помощь другим. У меня наладились отношения с родителем, братом, моя жизнь наполнилась смыслом. Мне просто надо было перестать зацикливаться на себе и выработать уважение к другим людям, чтобы окончательно выздороветь! Еда меня перестала интересовать, потому что я теперь не живу только для себя. У меня есть родители, муж, сын — я живу для них, стараюсь быть им полезной.
Сейчас, в тридцать два года, я чувствую себя превосходно. Я не взвешиваюсь и довольна своей фигурой. Да, у меня есть формы и даже животик, но мне плевать, я нравлюсь себе такой. За эти тринадцать лет я сильно испортила себе здоровье. Мой вес постоянно колебался: от 49 кг до 68 кг в периоды обжорства. Я посадила обмен веществ и гормональную систему, которую до сих пор вынуждена восстанавливать, и даже не представляю, когда она нормализуется окончательно.
