Произошел на днях спор с моей подружкой. Мы заговорили об изменах. Я сказал, что это нормально, то есть вроде не очень хорошо, но вообще хорошо. Подружка сердито воскликнула: «Но если у тебя есть жена, зачем еще искать кого-то на стороне?» И мне, в прошлом дважды женатому, пришлось объяснять.
На самом деле нет никаких измен. Есть лишь неистребимая жажда наслаждений. Измена — это выдумка христианской цивилизации. Клятва верности и прочая ерунда. Наверное, на заре Средневековья это имело сугубо практический, медицинский смысл. Кругом антисанитария, эпидемии, черт знает что. И чтобы люди не слишком разносили заразу, проще было соединять их попарно, и чтоб не вздумали бегать налево: страшный грех, боженька накажет! Они все равно бегали, черная чума выкосила треть Европы, но если бы страх перед Господом не останавливал, может, Европа бы вообще вымерла на фиг. Помните «Декамерон»? Его действие происходит в 1348 году, как раз в разгар эпидемии чумы. Флорентийские парни и девушки сбегают от нее на дальнюю виллу. И вместо того чтобы нормально заняться сексом, рассказывают друг другу истории, в том числе весьма фривольные.
Но сейчас-то? Какая чума? Какой страх Господа? Трахайтесь на здоровье! Налево и направо. Не забывая о презервативах, разумеется.
Теперь о главном. Почему нам не хватает жены. Потому что надоедает, черт возьми! Подружке я объяснил кондитерским способом. Скажем, я очень люблю тирамису. Прямо с ума сойти, как люблю. И однажды мне досталось очень большое тирамису, кто-то из приятелей-кулинаров сделал. Первый день я был счастлив, ел и ел. Но оставалось еще много, убрал в холодильник. На второй день съел тоже, но куда меньше. На третий — одну ложечку. Остатки тирамису лежали в холодильнике еще долго: очень жаль было выбрасывать, я с ним сроднился. Но выбросил. А потом, кажется, месяц его вообще не брал, даже в очень хороших ресторанах. Опостылело. Переключился жадно на иные десерты. Но время прошло, я снова обратился к тирамису.
В семейной жизни точно так же. Самая фигуристая, самая ласковая, самая страстная жена утомляет. Хочется спрятать ее в холодильник. А вокруг столько десертов, ну вы меня понимаете, господа присяжные?
Вон та, грудастая, до чего хороша. Или вот эта, с невинным лицом, но очень хорошей задницей. А эта, с губками? Ноги полноваты? Знаете, я не для показа Gucci ищу, и хочется мне эти ноги увидеть на ширине плеч. Каждая девушка — это приключение. Каждая стонет по-своему, тональности и мелодии не повторяются. Каждая готова удивить такими фантазиями, такими бурлесками и выходками, что японская порнография покажется скучной. Разнообразие — наш девиз. Девчонок много не бывает.
Лет в 25 я сформулировал свой главный принцип: «Дозволено все, что приносит удовольствие». Нет, это лишь про секс, никакого маньячества. И следовал ему педантично, соблазняя девчонок. И сам соблазнялся, меня только пальцем помани. Позже, около сорока, добавил вторую часть: «Своим удовольствием нельзя портить жизнь другим». Другие — это прежде всего жена. Но слишком долго я додумывался до второй части, в чем себя виню. Первый брак распался. Нет, я не жалею ни об одном приключении, каждое было прекрасно. Просто делать все стоило изящней.
Изменять — надо, изменять — важно, изменять — это жить. Жизнь есть секс. Во всем его многообразии. А в ответственный момент клянитесь избраннице, будущей или настоящей жене, в любви до гроба. Пусть верит. На этот случай просветитель Шарль Монтескье высказался так: «Когда они обещают женщине, что будут любить ее до гроба, они предполагают, что она, со своей стороны, обещает им всегда оставаться привлекательной, а уж если она нарушит слово, то и они не будут считать себя связанными клятвой». Правда, он говорил о французах. Но мужчины везде одинаковы.
