Усталый женский голос, в котором не осталось практически ничего, что напоминало мою веселую и азартную однокурсницу, вяло отреагировал на приветствие. Аня совершенно не удивилась и нисколько не обрадовалась моему звонку, хотя мы не общались уже больше трех лет. Мой вопрос она предугадала: «Уж не Макс ли к тебе наведался со своими листовками?» Так я узнал, что мой хороший студенческий приятель развелся со своей женой (ей-то я и позвонил) и за год с небольшим из преуспевающего человека превратился в фанатичного последователя экстремистской партии. Эта перемена так меня заинтриговала, что я стал разыскивать старых институтских знакомых, пытаясь выяснить, что же произошло.
В студенческие годы я неоднократно ловил себя на том, что завидую Максу. Казалось, он, этот обаятельный разгильдяй, подкатывающий к институту на иномарке, имел все: состоятельных родителей, прекрасную голову, блестящие перспективы. При этом отличался добротой, чувством юмора и даже известной деликатностью. Легко давал в долг, так же легко прощал и часто поил всех пивом. Его любили девушки. К пятому курсу, когда мы, жалкие бессребреники, мучительно решали вопрос: съесть три пирожка сразу или разделить на утро, день и вечер, он уже работал в солидной фирме и был женат на Анюте — самой красивой и веселой девушке нашей группы.
Справиться с завистью было нелегко, и тогда я, честно говоря, не слишком задумывался о том, белая она или черная. Помню только, что чувство это было изнурительным, однако моего отношения к Максу не меняло. Иногда мне казалось: Макс замечает, что я ему завидую, однако великодушие и такт не позволяют ему подчеркивать свое превосходство. Сейчас я понимаю, что юношеская зависть не слишком разрушительна, поскольку, как бы мучительно ты ни задавал себе вопрос: «Почему не мне?!» — у тебя еще есть молодая и жадная надежда на то, что ты свое еще возьмешь. Ведь все впереди!
Кто бы тогда мог подумать, что блестящий Макс от одного комариного укуса мелкой зависти потеряет весь свой блеск и покатится в пропасть.
У нас был однокурсник по прозвищу Тля. Почти на всех он производил впечатление зануды и всезнайки, Пожалуй, Макс был единственным, кто называл его по-человечески — Игорем. Наверное, все-таки уважал его за то, что Тля умел работал днями и ночами, глодая вчерашнюю горбушку словно Буратино. Их отношения можно было даже назвать дружескими, но… Прошло несколько лет, и настал час икс, когда Игорь предстал, пред наши ясны очи в невероятно дорогом костюме, со всеми аксессуарами, сотовыми и шестисотыми. Я уже не помню подробностей, но одна крупная компания среагировала на его резюме и взяла на работу. Вскоре руководство решило, что в своем резюме он поскромничал и стоит гораздо большего. Через полгода он уже сам был начальником.
Совершенно непонятно почему, но Макса охватила безумная зависть по отношению к Игорю. Он был не в состоянии это скрыть: не мог спокойно слышать фамилию Игоря, разражаясь потоком язвительных замечаний. Дело дошло до того, что постепенно Макс разорвал дружбу со всеми, кто хоть как-то поддерживал отношения с Игорем — видимо, для того, чтобы избавиться от неожиданного раздражителя. Но и это, похоже, не помогло.
Увы, мир оказался слишком тесен, и сведения о сопернике словно преследовали Макса. Сведения эти были чрезвычайно болезненны. Новый виток карьеры, элитная квартира, загородный дом, завидный круг общения, отпуск несколько раз в году на каких-то экзотических островах… Забавно, что у Макса, во всяком случае с моей точки зрения, все складывалось совсем неплохо. Возможно, не так блестяще, как у Игоря, но по нашим меркам вполне успешно.
Может быть, источник этой зависти был в том, что Макс привык быть общепризнанным лидером и не был готов к тому, что его обойдет кто-то из своих?
Как бы то ни было, но чем дольше длилась эта ситуация, тем более странно вел себя Макс. Теперь, похоже, он стал единственным, кто называл Игоря оскорбительным институтским прозвищем Тля. Его стал раздражать любой пустяк, любое улучшение жизни у бывших приятелей, любая, даже самая невинная ирония…
Начались чудовищные скандалы с Аней, по совершенно абсурдным причинам, В порядке вещей стали ночные зависания в барах.
Дальше все было грустно. Зависть, словно хлорка, разъедала благополучную жизнь Макса. Как потом рассказывала Аня, их счастливый брак за несколько месяцев стал кошмаром: «Из нормального человека мой муж превратился в жалкое и жестокое существо, которое находило повод для брюзжания во всех, кто его окружал. При этом он сам не хотел делать ничего, что исправило бы его собственное положение. Казалось, что он мстит самому себе.
А потом он стал митинговать. Тогда я еще предпринимала робкие попытки его образумить, задавая разные вопросы. В ответ он потащил меня на их сборище. Я посмотрела на этих людей и сразу поняла, что Макс пошел туда не из-за веры в справедливость, а по совершенно другой причине. Среди этих странных и в большинстве своем жалких людей он производил впечатление удачливого человека. Там он мог быть лидером. И, к моему большому сожалению, вскоре им стал. Мало того, что на работе ксерокопировал все эти чудовищные листовки, он попытался обработать всю нашу компанию. Эти телефонные проповеди с тягостным молчанием на другом конце провода я больше не могла выносить: собралась и ушла. Кстати, однажды он объяснял моей подруге, как плохо быть богатым, использовать грязные деньги и как он рад, что освободился от этого груза. Я даже засмеялась… Когда у него самого были деньги, он действительно был замечательным». Я слушал Анюту и думал: признайся Макс себе в том, что он завидует, — возможно, все было бы по-другому?